* * *
Если в самом половом влечении к детям заключается для последних громадная опасность, то эта опасность еще увеличивается, благодаря другим половым ненормальностям, комбинирующимся с педофилией и ее осложняющим. Так, эксгибиционизм
[125] у мужчин проявляется не только по отношению к взрослым женщинам, но и к детям, чаще женского, реже мужского пола. Очевидно здесь играет роль невинность ребёнка. Эксгибиционист во многих случаях удовлетворяется лишь тем, что открыто показывает детям свои половые органы, и только в редких случаях, что многими даже не приписывается эксгибиоционизму, субъект онанирует, или в присутствии же детей, или после того, как он от них удаляется. Фетишистские склонности взрослых тоже чаще всего проявляются по отношение к детям. Так, например, косоотрезатели преследуют больше всего школьных учениц, которым отрезают косы; другие, одержимые фетишизмом волос, удовлетворяются не целой косой, а только частью головных волос.
Особенно часто половая склонность к детям усложняется садистскими актами. В сравнительно большом количестве дети падают жертвами убийств на половой почве, причем под последним мы подразумеваем не только сложные половые истязания, доводящие жертву до смерти, но также и такие случаи, когда садист находит омерзительно возбуждающую прелесть в самом процессе убивания детей, или когда он убивает, чтобы использовать трупы для половых эксцессов. Также надо различать те убийства, когда преступником руководят посторонние мотивы, но выросшие на почве сексуальности, как, например, когда убийца хочет избавиться от опасной свидетельницы его половых преступлений. Возможны и другие истязания детей, как, например, при изнасиловании, которое, впрочем, не всегда можно отнести к садизму, так как в этих случаях насилие применяется только потому, что жертва оказывает сопротивление. Хотя бывают и такие случаи, когда преступнику необходимо применение насилия, возбуждающее его половое чувство, и тогда уже можно говорить о специально садистских ощущениях.
Далее, детям могут угрожать, так называемые закалыватели-ножовщики (Messerstecher). В 1899 году был взволнован появлением такого закалывателя город Кёльн. Были случаи поранения школьных девочек, так что детей перестали отпускать одних в школу, их всегда сопровождали прислуга или родные. Точно также разыгрался такой случай в 1901 г. в Москве, где неизвестный ранил кинжалом несколько подростков-девочек. Он завлекал несчастных девочек во дворы и подворотни под предлогом очистить им запачканные платья, и здесь он быстро вынимал пояс и наносил длинные и глубокие раны. Летом 1907 года население северной части Берлина было страшно обеспокоено каким-то человеком, который смертельно ранил одну девушку, а двум другим нанес тяжелые поранения, причем замечательным явилось то обстоятельство, что он все три нападения совершил в один день, в короткое время, после полудня. Там, где преступник остается не разысканным, там разумеется, остается открытым вопрос, совершено ли покушение обычным душевнобольным (например, маньяком или эпилептиком) или ненормальным в половом отношении субъектом. Акт убийства сам по себе недостаточен для разрешения этого вопроса.
Случай, разыгравшийся в 1889 году в Берлине, доказывает, что та же опасность угрожает и мальчикам. Один студент философского факультета завлек из общественного отхожего места к себе домой восьмилетнего мальчика и там ранил его острием ножа в половой член. Обнаружилось, что тем же студентом совершены аналогичные преступления над несколькими мальчиками. В конце концов он был на основании научно-медицинского исследования признан душевнобольным. В 1869 г. весь Берлин был взволнован преступлением некоего X. Последний совершил над двумя мальчиками половые акты, а затем страшнейшим образом их изуродовал: одному он отрезал мошонку и так страшно истязал, что мальчик под его руками умер; другому он всадил палку с заднего прохода до самых легких.
Гораздо чаще, чем вышеупомянутые факты, бывают случаи, когда садист видит в избиении детей источник предварительного полового возбуждения. Так, в одной известной порнографической книге рассказывается об одной даме, которая ребёнком попала к патологически чувствующему богатому человеку, истязавшему ее розгами и кнутом и обращавшемуся с нею самым жестоким образом, в щелях возбуждения своего полового чувства. Имеются также специальные книжки, которые рисуют с большими подробностями сечение розгами маленьких девочек; цель таких книжек – возбудить неестественную похоть читателя. Еще не так давно велся в одной английской газете специальный отдел, где исключительно разбирались нечистые сношения с детьми, особенно с девочками. Всякий внимательно читавший этот отдел, совершенно не сомневался, что всё изложение сообщавшихся фактов имело в виду произвести впечатление на ненормальную чувствительность читателя, причем фактический материал доказывал, что в Англии дело идет не о фантазии литератора, а о действительных фактах. Но что Англия не представляет исключения, что события этой категории разыгрываются во всех культурных странах, – в этом нас убеждает целый ряд фактов.
В Париже совсем недавно разыгрался следующий случай. Одна женщина завела знакомство с 11-ти и 12-летними девочками, преследуя нечистые цели ненормальных половых актов. Родители даже знали, для какой цели у них берут их детей, – они получали за это соответствующую мзду. При этом женщина не имела в виду удовлетворение своей собственной похоти, а похоть её ненормально чувствующего мужа и других патологически настроенных людей, которые наблюдали через специально сделанные отверстая в стене, как эта женщина совершает свое нечистое дело.
Несколько лет тому назад разбирался в северной Германии грандиозный процесс, в котором я участвовал в качестве эксперта. Один господин употреблял для нечистоплотных целей своих собственных питомцев, опекуном которых он состоял. (За некоторыми исключениями все случаи касались мальчиков).
Многие из этих случаев попадают в газеты, которые, впрочем, отчасти для сенсации, отчасти по незнакомству, приписывают эти факты садизму, тогда, как они часто ничего общего с садизмом не имеют, или, во всяком случае, их принадлежность к нему весьма сомнительна. Так было, например, с знаменитым Диппольдовским случаем: дети из одной богатой берлинской семьи были насилованы домашним учителем, и один из них даже умер. Насколько мне известно, ни разбор дела, ни имевшийся в распоряжении материал не мог доказать присутствия специально садистских мотивов преступления. Точно установить в этих случаях причину насилия удается лишь тогда, когда предпринимается точный анализ душевной жизни преступника. Поэтому мы во многих случаях имеем право заподозрить садистские мотивы, но утверждать это с уверенностью мы не можем.
Вот несколько принадлежащих к этой области фактов.
Двадцатипятилетний полировщик мебели завел к себе на квартиру двух мальчиков и подговаривал их позволить сильно побить себя палкой, под угрозой, что в противном случае их родители будут жестоко наказаны.
Другой случай имел место несколько лет тому назад в Париже.
