— Ну и здоров же ты спать! — сказал Жмуркин. — Уже час дня, а ты все дрыхнешь!
— Сам, наверное, только что встал, — ответил ему Витька. — Вон морда-то какая заспанная!
— Это от раздумий, — Жмуркин взобрался по стремянке и опрокинул ведра в бак.
— Ты бы пошел просто искупался в озере, чем так мучиться, — посоветовал Витька.
Жмуркин не ответил.
— Да он щуку боится, — усмехнулся Генка. — Вдруг щука его утащит.
— Ничего я не боюсь, — сказал Жмуркин. — Просто падающая сверху вода оказывает ионизирующее действие.
[37]
А я обожаю водные процедуры…
— Жмуркин, — снова усмехнулся Генка. — Тебя ионизируй не ионизируй, лучше ты не станешь.
Жмуркин показал язык и отправился под душ. Ионизировался он минут пять, потом вышел освеженный и сказал:
— Ну, вот я и готов к великим свершениям.
Витька тоже было собрался немножко помыться, но потом подумал, что если он зайдет в душ, то из бака обязательно свалится какая-нибудь пиявка. Поэтому просто почистил зубы, побрызгал в лицо водой и растер кулаками.
После помывки ребята собрались за столом во дворе. Генка взял слово.
— Я много думал сегодня ночью… — начал он.
— Это на тебя так непохоже, — съязвил Жмуркин. — Не перегрелся случайно от напруги-то?
Генка не обратил на него внимания.
— Я много думал — и вот что придумал. Недостающие части подводного снаряжения мы изготовим сами. Ружье… Ну, ружье нам в таких условиях, конечно, не сделать, даже нечего пытаться. Поэтому предлагаю вместо ружья использовать гарпун.
— А гарпун ты из веника свяжешь! — хмыкнул Жмуркин.
— А гарпун и не надо связывать, гарпун у нас есть.
Генка сходил в конюшню и притащил с сеновала трезубые вилы.
— Отличная вещь, — он воткнул вилы в землю. — Кого хочешь пробьют. К тому же я проверял, они не тонут, но и не всплывают. Если учесть размеры нашего клиента, то можно предположить, что скорость его не очень велика. Значит, его вполне можно загарпунить. Проблема заключается в следующем — на зубцах отсутствуют бородки. То есть…
— То есть как легко вилы войдут, — сказал Витька, — так же легко они и выйдут. А бородки — это как у наконечников стрел. Поэтому…
— Поэтому сейчас Жмуркин возьмет ножовку и напильник и эти бородки выпилит, — закончил Генка.
— Я не умею, — быстро сказал Жмуркин.
— Все не умеют, — Генка был безжалостен.
Генка выложил на стол ножовку по металлу и здоровенный напильник. Жмуркин вздохнул, положил на стол вилы и стал возить по зубцам ножовкой.
— Пили наискосок, — посоветовал Витька.
— Не учи, — огрызнулся Жмуркин.
Затем Генка выставил на стол пластиковую бутылку.
— Это вот, как видите, пластиковая бутылка, — сказал Генка. — Куда же нам без нее? В современном мире без пластика не прожить. Из бутылки мы сделаем буек. Этим займешься ты, Витька.
— Как?
— Просто. Возьмешь в сарае белила и выкрасишь бутылку изнутри.
— Как изнутри? — не понял Витька. — Туда же кисточка не пролезет.
Жмуркин перестал водить ножовкой по вилам.
— Поручик Ржевский очень любил маринованные помидоры, — сказал он. — Но никогда их не ел — голова в банку не пролезала!
Все засмеялись.
— Эх, мой бедный Виктор, — продолжил Жмуркин, — догадливости в тебе ни на грош. Это же очень просто — берешь бутылку, наливаешь туда немного краски, завинчиваешь крышку и хорошенько взбалтываешь.
— Сам дурак, — посрамленный Витька отправился в сарай красить бутылку.
— А я займусь самым сложным — ластами, — Генка выложил на стол двадцатилитровую канистру из плотного полиэтилена, медную проволоку, старые резиновые сапоги, шило и большие портняжные ножницы.
Первым делом Генка обрезал ножом голенища у сапог, так что сапоги сразу же превратились в галоши. Затем аккуратно проткнул шилом дырки вдоль всей подошвы. После чего взял топор, осторожно расколол канистру пополам и вырубил из ее боковин две прямоугольные пластины и примерил их к галошам.
— Великоваты, наверное, — Генка взял фломастер и очертил на пластинах контуры будущих ласт.
— Тема чудовищной рыбы затрагивалась кинематографом неоднократно, — разглагольствовал Жмуркин, работая над вилами и не слушая Генку. — Достаточно вспомнить классические „Челюсти“. Ведь несколько фильмов сняли! А „Пиранья“? А „Барракуда?"
[38]
Жаль, у меня пока нет видеокамеры, а то бы я снял документальный фильм о наших тут приключениях. Но ничего, я напишу сценарий. И назову его… Придумал: назову его „Тихие воды“. Классно! Или „Челюсти из Тихих вод“…
— Кстати, — вмешался Генка, — тут ты в точку попал. Раньше село так и называлось — Тихие воды. Давно, после войны. Мне тетка рассказывала. А потом это название как-то и забылось. А кино назови „Проглот из Тихих вод“…
— А теперь как село называется? — спросил Жмуркин.
— Теперь никак. Просто центральная усадьба.
— Не, — покачал головой Жмуркин, — „Челюсти из Никак“ звучит плохо. „Челюсти из центральной усадьбы“ еще хуже. Некинематографично как-то…
— Какая разница? — пожал плечами Витька. — Главное поймать…
Жмуркин работал напильником, а заодно мечтал:
— Это здорово! У нас в кино будет действовать настоящая щука-убийца! Но не простая, а мутант — она приплыла из Чернобыля! Из Припяти! И охотится она не на уток, а на людей! А против нее — трое пацанов. У одного она съела сестру, а другому откусила руку. А в конце главный герой распиливает ее бензопилой. Но это еще не конец — щука отложила икру!
Жмуркин посмотрел на Витьку и Генку, ища одобрения.
— Нормально, — сказал Генка. — Только все как-то обычно уж очень. Во всех фильмах так. Надо что-то поинтереснее придумать. Ну, к примеру, пусть действие происходит не сейчас, а в Средние века, при Иване Грозном. И щука не из Чернобыля, а выращена чернокнижниками. Они ей сделали железные ядовитые зубы. И убивают ее не бензопилой, а из счетверенной пищали.
[39]
— Точно! — обрадовался Жмуркин. — Так гораздо круче! Получится как „Братство Волка“,
[40]
только в России. Классно!
