А получилось вот что. Школа готовилась к празднику. За неделю до его начала в актовом зале проводилась генеральная репетиция торжества. Генка как человек, разбирающийся во всем, в чем только можно разбираться, отвечал за организацию фейерверка. В общем, отвечать-то было особо не за что — в нужный момент он должен был поджечь запальные шнуры и полюбоваться произведенным эффектом. Генка возгордился, стал называть себя Мастером огня и Оператором фейерверка, но за месяц до Нового года, в самом конце ноября, он серьезно поссорился с директором, не придя к единому мнению по вопросу возможности построения вечного двигателя. Директор, который еще и физику преподавал, считал, что вечный двигатель невозможен, Генка же обещал построить его в кратчайшие сроки. В конце концов директор рассвирепел и заявил, что человек, верящий в вечный двигатель, не может заведовать фейерверками, основанными на законах физики. И отстранил Генку от важной должности.
Тот расстроился и два дня ни с кем не разговаривал, даже с Витькой. А потом сказал, что он покажет этому неверующему директору-физику, как делать настоящие фейерверки. А если Витька откажется ему помочь, то он, Генка, обидится на него самым смертельным образом. Витька помочь не отказался.
И друзья начали делать фейерверк. Жмуркину, как человеку ненадежному и слабому на язык, они ничего не сказали.
Работа над фейерверком заняла почти три недели. Заниматься его созданием приходилось по вечерам и выходным, так как всю первую половину дня Генка и Витька пропадали в школе, пытаясь получить приличные оценки за полугодие. Когда фейерверк был готов, друзья отвезли его к школе и спрятали в сугробе напротив окон актового зала.
Генка планировал запустить фейерверк во время репетиции новогоднего праздника как раз в момент, когда все присутствующие начнут кричать „Снегурочка, Снегурочка!!!“. Как только они разорутся, тут за окном и взлетит змей с огненной пастью! И все сразу обалдеют! И скажут, как крут этот Генка, как он могуч, как сечет он в огненных забавах! И сразу же вернут ему должность главного запускателя фейерверков. А к карнавалу попросят Генку сделать змея в два раза больше.
Однако все сразу пошло наперекосяк. Видимо, Генка перестарался со взрывчатыми веществами, в приготовлении которых он шел путем проб и ошибок. К тому же, как показал дальнейший „разбор полетов“, в конструкцию самого змея вкралась досадная ошибка — рули высоты были отрегулированы неправильно, в результате чего змей устремился не в небо, а угодил прямехонько в окно актового зала. Стекло разбилось, змей влетел внутрь и запутался в занавесе, отчего тот и загорелся. К счастью, стоявший рядом физрук схватил огнетушитель и в секунду затушил огонь.
Витька предложил другу потихонечку свалить, но Генка заявил, что мужчина должен отвечать за свои поступки. А если этого не сделать, то потом хуже будет, так что лучше не рисковать.
Поэтому они остались стоять под окнами актового зала. Их отвели к директору. Директор ничего не сказал, он молчал и точил карандаш. Ребята проторчали в кабинете полчаса, а затем их выгнали. И Генка сразу стал предчувствовать. Он предчувствовал многое. Что их выгонят из школы. Что их выгонят из школы и поставят на учет в комиссии по делам несовершеннолетних. Что их выгонят из школы, и поставят на учет в комиссии по делам несовершеннолетних, и не пустят на Новогодний бал.
Витька, конечно же, не верил, что их исключат из школы или поставят на учет, но вот Новогодний бал, по его мнению, реально зависал.
— Новый год… — Генка посмотрел в потолок. — Новый год…
— Да не расстраивайся ты, Ген, — сказал Витька. — Новый год — не самый главный праздник. Есть еще день рождения, День независимости…
— На День независимости и на день рождения Иванова не будет ни с кем танцевать Королевский вальс! — рыкнул Генка. — И не пойдет в кино с Королем бала!
— А с чего ты взял, что Иванова станет Королевой?
— Иванова уже два года Королева, — ответил Генка. — И в этом году Королевой станет. У нее мать в ателье работает — она ей всегда самый лучший костюм шьет. И в этом году ничего не изменится… А я хотел ее после белого танца в кино пригласить, Жмуркин обещал достать билеты на места в зал для важных персон…
— Да чего ты так напрягаешься, Ген? — спросил Витька. — Пригласи Иванову просто так!
Генка задумался. Насыпал в жестяную кружку чаю, залил водой и поставил завариваться на печку.
— Просто так любой дурак может… А я мечтал, чтобы все красиво было: Иванова танцует белый танец, она счастливая и довольная. В этот момент я и говорю: „Тань, не хочешь ли ты в кино сходить?“ А она мне и отвечает — да, старик, в кино я кости бросить не против. И мы идем все в кино! А теперь все накрылось! Карнавал накувыркнулся…
— Бывает. — Витька пожал плечами.
Витьке не очень хотелось идти на карнавал. Да и надеть было нечего. Старым костюмом Казака, в котором еще его отец на свои праздники хаживал, сейчас никого не удивишь… Ребята придут кто в Бэтмена наряжен, кто во Фредди Крюгера. Жмуркин вообще предстанет перед всеми Супербоем. Даже Генка намеревался раскопать где-то костюм Техно-Зорро. Так что Казак в алых шароварах рядом с Техно-Зорро явно не смотрелся бы. И тем более рядом с Супербоем. Поэтому Витька не очень расстроился из-за того, что их не пустили на Новогодний бал.
— Иванову кино не удивишь… — продолжал страдать Генка. — В кино лишь Костыреву можно позвать, ее все равно никто никуда не приглашает! Да и кому Костырева нужна со своими конопушками! Будто гоблины на лице горох молотили…
— Да, — покачал головой Витька, — Костыреву никто никуда не зовет. Она и некрасивая, да и лишняя вообще. В классе двенадцать мальчиков и тринадцать девочек, если делиться поровну, Костырева всегда лишняя получается. Ей надо в „Б“ переводиться.
— Ей на Луну надо переводиться, — ругнулся раздосадованный Генка, — или на Плутон.
— На планету Зюйст, — засмеялся Витька.
— Это точно, — поморщился Генка. — Танцует она, будто с другой планеты свалилась. На День учителя дискотека была, так она все ноги мне отдавила. Танцуешь будто с велосипедом каким. Или с катком асфальтовым…
— А зачем ты ее вообще пригласил? — спросил Витька.
— Я что, дурак ее приглашать? — Генка постучал себя по голове. — Мы в фанты играли — бумажки порвали и в шапку кинули, ну, чтобы никому обидно не было. Мне Костырева и досталась. А с Ивановой Братчанин танцевал.
Генка снял с печки закипевший чай и принялся прихлебывать мелкими глотками. За стенами сарая плясала пурга, и горячий чай был как раз кстати.
Витьке тоже захотелось чаю, он набрал в кружку заварку, сыпанул щепоть сушеной мяты, залил водой и водрузил на буржуйку. По гаражу поплыл холодный ментоловый запах.
— А давай им всем устроим! — вдруг сказал Генка.
— Чего устроим?
Генка вернул кружку на печку и прищурился.
— Чего-чего, того! — Он вскочил и забегал по гаражу. — Желтые качели, вот чего! Чтобы вздрогнули! Чтобы запомнили этот Новый год! Чтобы прочувствовали! Чтобы знали, как нас не пускать! Я этому директору сделаю киберяичницу!
