Витька было хотел прыгнуть за ним, но ловец рачков добрался до берега самостоятельно. Генка глядел на Жмуркина с удивлением.
— Придурок, — сказал второй парнишка. — Зачем ты его толкнул?
Тогда Жмуркин столкнул в пруд банку с мельтешащими рачками.
— У меня брат борец, — сказал парнишка, выбираясь из воды.
— А у меня брат дегенерат. — И Жмуркин пошагал прочь. — Идемте, мне кажется, я знаю, куда нам идти.
Витька и Генка направились за ним. Они обошли вокруг пруда и лодочной станции и наткнулись на длинный приземистый барак. На бараке имелась табличка: „Парковая, 19“. Рядом с ней висела золотая вывеска: „Фауна. Клуб любителей животных“.
— Мрачно тут как-то… — сказал Витька.
— Нам тут не жить, — Жмуркин пнул дверь.
Внутреннее убранство клуба „Фауна“ разнообразием не отличалось — по стенам висели головы разных убитых животных, в одном углу стояло чучело медведя, в другом что-то вроде снежного человека. „Видимо, снежный человек тоже относится к фауне“, — подумал Витька. Людей вокруг не было видно, но на столе с табличкой „Президент А. Алалыков“ наличествовал звонок, такие бывают в американских отелях. Жмуркин стукнул по звонку. Откуда-то появился мужик в турецкой шапочке, майке „Гринпис“ и в шортах.
— Чего надо? — неприветливо спросил мужик. — Если желаете участвовать в выставке, давайте документы и семьдесят рублей для регистрации…
— Вот он, — Генка ткнул пальцем в Жмуркина, — он хочет участвовать в собачьей выставке.
Мужик в шапочке с интересом посмотрел на Жмуркина, обошел вокруг. Хмыкнул с сомнением.
— Экстерьер подкачал. Мы его не возьмем. Если только… Пойдешь с русскими борзыми…
— Я не хочу участвовать в собачьей выставке! — рявкнул Жмуркин. — Я хочу…
— Так бы сразу и сказали, — мужик утратил к ребятам интерес.
— Мне нужны волчьи челюсти, — снова рыкнул Жмуркин. — Нам нужны…
Мужик со скучающим видом сунул руку в ящик и выложил на стол отполированный череп волка.
— Если хотите сфотографироваться — двадцать рублей, примерить намордник — десятка.
— Нам не надо сфотографироваться. Нам нужен череп напрокат.
Мужик спрятал череп в стол.
— Я же сказал, — повторил Жмуркин, — нам нужны челюсти напрокат.
— Знаешь, юноша, — устало зевнул мужик, — каждый день ко мне приходит по восемь разных придурков, которым нужны челюсти. Я им говорю: „А не пошли бы вы…“
Витька уселся в свободное кресло.
— Понимаете, — сказал он, — нам очень нужен этот череп. Моя девушка сказала, что хочет со мной поужинать, но только при одном условии: если на столе будет череп волка.
— Она что, ненормальная? — спросил мужик.
— Нет. Но ее отец был известным охотником на волков. Однажды он пошел в лес, и на него напала целая стая. Двух он успел застрелить, а остальные перегрызли ему сухожилия на ногах. Ноги отмерзли, и теперь он инвалид. И он сказал, что отпустит ее только с тем, кто принесет череп волка…
Мужик в турецкой шапочке стал разглядывать чучела на стенах.
— Наше счастье в ваших руках, — сказал Витька.
Мужик засмеялся.
— Последний волк в наших местах был убит сорок лет назад, — сказал он. — Так что рассказывай свои сказки кому-нибудь другому. Своей маме.
— Дяденька…
Мужик посмотрел на часы.
— Через двенадцать минут мне приведут на натаску двух стаффтерьеров.
[104]
Отличные ребята, давление челюстей…
— Все ясно. — Витька выбрался из кресла.
— Но позвольте… — возмущался Жмуркин.
Витька схватил его и Генку за локти и выволок на улицу.
— Баран! — Жмуркин пнул дверь „Фауны“ и сразу же огляделся — не видно ли где стаффтерьеров с хозяевами.
Как-то быстро стемнело. На другой стороне пруда вполсилы загорелись фонари и синие лампы, пруд приобрел потусторонний и загадочный вид.
— Без челюстей я не могу работать, — сказал Генка. — Без челюстей халтура получится…
— Челюсти будут. — Жмуркин посмотрел на часы. — Через десять минут. Надо подождать. Отойдем вон под те липы.
Друзья отошли под липы. Там притаился вросший в землю бетонный дракон, и троица уселась на его хвост. Жмуркин поглядывал на часы. Когда десять минут прошло, он выломал из липы толстую ветку в метр длиной и двинулся назад, к „Фауне“.
— Он решил его мочкануть, — сказал Генка. — Мне кажется, что старина Жмуркин слегонца свихнулся. Думаю, у него это на почве кинематографии…
— Он, конечно, свихнулся, но не до того, чтобы кого-нибудь грохнуть, — с сомнением произнес Витька.
— Посмотрим. — Генка на всякий случай вытряхнул из кармана замочный сердечник. — Многие кинорежиссеры сходили с ума и кого-нибудь убивали. Это полезно для имиджа. Представь, в газетах статьи: „Начинающий кинорежиссер убил президента клуба любителей животных черепом волка!“ Такая вещь…
Дверь клуба „Фауна“ открылась, и на улицу выскочил Жмуркин. В руках он держал палку, на палку был насажен волчий череп. Жмуркин быстрым шагом подошел к ребятам и сказал:
— Уходим.
После чего он сунул череп Витьке и направился вокруг пруда. Генка и Витька с черепом поспешили за ним.
— Жмуркин! — зашептал Витька. — Ты же спер его! Спер череп!
— Не спер, — Жмуркин воровато оглядывался. — А позаимствовал благородным образом, по-джентльменски. Я его сразу верну, только вот сделаем все как надо…
И Жмуркин убыстрил шаг.
— А если он заявит в милицию? — спросил Генка.
— Не заявит, — уверил Жмуркин. — У „Фауны“ с арендаторами проблемы, они лишний раз в милицию не пойдут. А челюсть я попрошу одного парня завезти, он на эту чертову выставку собирается…
Они уже почти обогнули пруд, как за их спинами раздался свист. Витька обернулся. Это был президент. Он стоял на набережной и свистел.
Витька побежал первым.
Они миновали пруд и устремились в одну из аллей, расходящихся лучами от водоема. И они добежали уже до середины аллеи, как из кустов наперерез выдвинулась группа парней в спортивных джинсовых куртках и белых кроссовках. В руках у них были бейсбольные биты.
— Парки, — упавшим голосом сказал Жмуркин. — Мы пропали…
— Это еще не самое худшее, — Витька указал волчьей головой.
На правом фланге спортсменов находились мальчишки, ловившие в пруду рачков. Тот, которого Жмуркин столкнул в пруд, указывал пальцем.
