Дверь открыла мать Жмуркина.
— Опять вы?
— Опять.
— Я с вами с ума сойду. — Мать Жмуркина пропустила Генку и Витьку в квартиру. — Болтаетесь с утра до вечера…
Ребята прошли к комнате Жмуркина. Генка бесцеремонно пнул дверь и замер на пороге.
— Чего? — спросил из-за плеча Витька. — Жмуркин повесился?
— Хуже, — ответил Генка.
Витька протиснулся мимо Генки. Жмуркин был не один. Напротив него в кресле сидел главный жмуркинский враг и конкурент Парамохин. Парамохин грыз яблоко.
— Привет, ребята, — сказал Парамохин. — Яблок хотите?
— Они хотят твоей смерти, — засмеялся Жмуркин.
Жмуркин и Парамохин выглядели совсем друзьями.
— Насколько я помню, — Генка посмотрел в глаза Жмуркину, — это именно ты называл старину Парамохина бездарью и свингусом. А еще…
— Это я сгоряча, — вывернулся Жмуркин. — А теперь мы коллеги…
— И что же случилось? — осведомился Генка. — Ты, Жмуркин, что, решил жениться на его сестре?
— Вы заходите, — пригласил Парамохин. — И дверь за собой закройте. Поговорить надо…
Генка и Витька вошли в жмуркинскую берлогу и закрыли дверь.
— Ты тут сидишь, а нам, между прочим, пора идти, — сказал Генка. — К Герасиму идти, договариваться…
— Не надо Герасима, — по-барски сказал Жмуркин, — не надо Му-Му. Все под контролем.
— О чем ты говоришь…
— О том. У Парамохина тоже трудности возникли. Он почти весь клип снял, а потом как посмотрел, что получилось, — заплакал. Камера у него древняя, качества никакого не дает. Он уже решил на все это дело плюнуть, но тут вчера ему позвонил Тепляков…
— Тепляков? — переспросил Генка.
— Ага, — подтвердил Парамохин. — Позвонил и говорит — хочу, чтобы вы, ребята, объединили свои усилия в клипостроении и явили на свет нечто выдающееся. Одна голова хорошо, две лучше. И деньги, сказал, объедините. Руководство страны велело консолидироваться, так будем консолидироваться.
— И что? — спросил Витька.
— И то, — Жмуркин кивнул на Парамохина. — Мы уже два часа сидим придумываем выход. Мы теперь вместе попали. Хотя вместе в военное училище идти веселее.
— Я лучше сразу утоплюсь, — сказал Парамохин.
— Еще неделя впереди. — Генка вышвырнул Жмуркина из кресла и устроился в нем сам. — Выход найдется. Витька еще вчера говорил, что нельзя терять надежду, особенно когда есть время…
— Тепляков сказал, что всего три дня осталось, — сообщил Парамохин. — Через три дня надо представить ему клип — что-то там у него переигралось. У меня ничего не получилось. У вас, я гляжу, тоже. Но я читал ваш сценарий про оборотней, мне понравилось, можно попробовать снять заново.
— Челюстей нет, — Жмуркин швырнул огрызок на пол. — Ни настоящих, ни искусственных. Плакаты с оборотнями изрублены, меч сломан, кассет нет… Да и вообще. Даже если мы успеем все это переснять за два дня, за оставшийся день мой человек в студии это не смонтирует. Не успеет записать музыку, не успеет записать слова. Потом все это еще надо совместить с видео…
— Ты же говорил, что на это всего день нужен! — вспомнил Витька.
— Не… Этот перец на студии сказал, что на все про все как минимум пара дней уйдет. Так что в лучшем случае у нас один день. То есть сегодня.
Жмуркин устроился на подоконнике. Витька втиснулся в кресло рядом с Генкой.
— Итак, — начал Генка, — в очередной раз подведем неутешительные итоги. У нас есть…
— Кассета, — Жмуркин неожиданно выхватил из стола видеокассету. — У нас есть, оказывается, пустая кассета.
— У нас есть видеокассета, костюмы…
— Костюмы я сдал в костюмерную…
— У нас нет костюмов. Зато есть видеокамера. Есть мангал, пылесос, кувалда…
— Я рисовать умею, — сказал Парамохин. — И еще у нас есть британский флаг…
— А „Триумф“? — спросил Генка.
— Мотоцикл? Мотоцикл больше не дадут…
— Плохо, — сказал Генка из глубины кресла. — Сочинять сценарий нам некогда. Предлагаю быстро изложить идею. Причем идея эта должна быть…
Генка щелкнул в замешательстве пальцами.
— Концептуальной, — подсказал Витька.
— Точно. Концептуальной. Итак, господа, через десять минут я хочу услышать концептуальную идею… Предпримем мозговой штурм…
— Хватит, Жмуркин. — Генка скривился как от зубной боли.
— А я уже давно придумал, — сказал Парамохин. — Правда, многие смеются, но это на самом деле свежая идея. Клип будет называться „Безжалостные и кровожадные помидоры“! Это очень актуально. Мы все нарядимся овощами и фруктами и будем нападать на людей…
— Погоди-ка! — остановил Жмуркин. — Что ты сказал?
— Нарядимся овощами и фруктами…
— Нет, до этого что ты сказал?!
— „Безжалостные и кровожадные помидоры“…
Жмуркин стал быстро теребить нижнюю губу и бормотать:
— Кровожадные помидоры, безжалостные помидоры…
В паузах между словами Жмуркин кусал себя за ладонь.
Витька вздрогнул. Генка тоже догадался.
— Жмуркин, не смей! — сказал Витька. — Не вздумай! Тогда ты точно военным училищем не отделаешься, вот тогда он нам всем головы поотрывает…
— Но это же гениально! — воскликнул Жмуркин. — Это даже больше, чем гениально!
Витька схватился за голову.
Глава 12 Что же ты скис?
Три дня спустя Жмуркин и Парамохин ждали Витьку и Генку возле кинотеатра. Генка пришел вовремя, Витька немного опоздал. Жмуркин придирчиво оценил внешний вид своих друзей и остался недоволен.
— К приличным людям идете, а похожи на бомжей, — сказал он.
— Мы не на неделю показа мод пришли, а в кино, — ответил Генка. — Так что отвянь.
— Как голова? — спросил Витька.
— Нормально. — Жмуркин потрогал голову. — Гудит. И все-таки вы могли и получше одеться…
Жмуркин скорчил недовольную рожу, но все-таки повел ребят к служебному входу. У него нашелся даже электронный ключ, он открыл дверь и проводил Витьку, Генку и Парамохина в малый кинозал. Они устроились в первом ряду и стали ждать прихода Теплякова. Жмуркин побежал в кинобудку отдать диск.
— Кукурузы бы. — Парамохин огляделся, не стоит ли в проходе автомат для изготовления попкорна.
— Тепляков не любит, когда едят во время такого процесса, — сказал подошедший Жмуркин. — И вообще, даже жвачку не жуйте. И еще он любит, чтобы в зале было тихо.
