— Дурацкая была идея, — сетовала Дебора, когда мы поспешно возвращались к ее машине.
— Ну, я бы не сказал, — ответил я. И действительно, но я бы не стал так говорить. Потому что идея была и в самом деле дурацкая, но если бы я согласился с ней, то Деб больно ткнула бы меня локтем. — Как-никак мы исключили некоторые предположения.
— Ну да, — кисло отозвалась она. — Теперь мы знаем, что банда голых придурков к этому не причастна, или могла быть, но только две тысячи лет назад.
Ее пессимизм был к месту, но я вижу свою задачу в том, чтобы поддерживать в окружающих людях позитив.
— Все равно это прогресс, — сказал я. — Заглянем в то место, на Восьмой? Я буду переводить. — Несмотря на то что Деб родилась в Майами, она с поразительным упрямством налегала в школе на французский, так что даже обед на испанском заказать у нее вряд ли получилось бы.
Она покачала головой и сказала:
— Пустая трата времени; попрошу Эйнджела поспрашивать, но это вряд ли к чему-то приведет.
Все произошло именно так. Эйнджел в тот день вернулся с миленькой свечкой и молитвой святому Иуде на испанском, но в остальном, как и предсказывала Деб, его путешествие оказалось просто напрасной тратой времени.
У нас не было ничего, кроме двух обезглавленных тел и поганого самочувствия.
Но вскоре картина изменилась.
Глава 10
Следующий день прошел впустую, и мы ни на йоту не продвинулись в расследовании двух убийств в университете. А поскольку жизнь — это в какой-то степени уродливая, гротескная вещь, ничего удивительного не было в том, что Дебора повесила всю ответственность за отсутствие прогресса на меня. Она все еще пребывала в уверенности, что я обладаю некими магическими способностями и могу понять суть любого преступления, но скрываю эту жизненно важную информацию от нее исходя из своих личных мелкособственнических интересов.
Лестно, хотя и абсолютная чушь. Единственное, что стало ясным для меня в этом деле: мой Темный Пассажир изрядно напугался, и я не хочу повторения подобной ситуации. Я решил держаться от этого расследования подальше, тем более что особой нужды в проведении анализов крови не возникало и все легко можно было бы распутать с помощью логики, если бы наш мир был устроен гармонично.
Но, увы, наш мир не таков. Он беспорядочен и населен людьми, которые не уважают логику. И на какое-то мгновение их возглавила моя сестра. В то же утро она, не оставив мне шанс на побег, заставила тащиться на ленч с ее бойфрендом Кайлом Чатски. Он раздражает меня тем, что якобы всегда все знает. Если не принимать это в расчет, обходительности и манер у него не больше, чем у обычного хладнокровного убийцы, и с моей стороны было бы лицемерием заявлять о своем согласии пообедать. А поскольку моя сестра чувствовала себя счастливой рядом с ним, причин возражать против него у меня не находилось.
Таким образом, я отправился на ленч, во-первых, потому, что Дебора моя сестра, а во-вторых, этот могучий механизм, то есть мое тело, нуждается в постоянной подпитке.
Чаще всего он потребляет сандвич «Мединоче», обычно с печеными бананами «Пластанос» и молочным коктейлем «Мами». Уж и не знаю, почему эта незамысловатая калорийная пища создает такой трансцендентный отклик в моей душе, но ничто иное не может с ней сравниться. Если она сделана как надо, то процесс ее поглощения способен довести меня до экстаза. И нигде ее не готовят так, как в кафе «Релампаго». В этом заведении, расположенном неподалеку от нашего управления, Морганы обедали еще с незапамятных времен. И даже Дебора со всей своей раздражительностью не смогла испортить привычную трапезу.
— Черт подери! — произнесла она с набитым сандвичем ртом. Это, конечно, далеко от той затасканной фразы, которую Дебора употребляла обычно, но слова были сказаны с таким яростным напором, что я едва не подавился крошками, вылетевшими из ее рта. Сделав глоток моего любимого «Батидо де мами»
[22], я стал ждать в надежде, что сестра изложит свою мысль несколько подробнее, но Деб вместо этого ограничилась лаконичным повторением: — Черт подери!
— По-прежнему держишь чувства при себе, — заметил я. — Но, как твой брат, могу сказать, что ты обеспокоена.
Чатски фыркнул, разрезая свой кубинский стейк.
— Сто пудов, — согласился он со мной. И хотел добавить что-то еще, но из протеза, который представлял собой его левую руку, выпала вилка. — Черт подери! — выругался Чатски, и я понял, что между ними гораздо больше общего, чем я думал. Дебора подалась вперед и помогла ему приладить вилку как следует. — Спасибо, — сказал он и забросил в рот огромный кусок мяса.
— Ну вот видишь? — весело произнес я. — Тебе нужно отвлечься от своих проблем.
Мы сидели за столом, за которым ели уже сотню раз, но Дебора была далека от всяких сантиментов. Она выпрямилась на стуле и ударила по растрескавшейся крышке стола «Формика» с такой силой, что сахарница подпрыгнула.
— Я желаю знать, кто трепался с этим гадом Риком Сангрой! — воскликнула она. Рик Сангра — это журналист местного телевидения, считавший, что чем более жаренную историю он подаст, тем лучше обеспечит право зрителей иметь независимую прессу, которая, в свою очередь, снабдит их всеми жареными подробностями. Судя по ее тону, Дебора была уверена в нашей с Риком крепкой дружбе.
— Я не трепался, — сказал я. — И сержант Доукс, думаю, тоже.
— Ого-го, — произнес Чатски.
— И еще, — продолжала она, — я желаю знать, где эти чертовы головы!
— Я не брал, — на всякий случай сказал я. — Смотрела в бюро находок?
— Знаешь что, Декстер, — воскликнула она, — давай-ка признавайся, зачем ты от меня что-то скрываешь?
Чатски взглянул на нее и сглотнул.
— А почему ты считаешь, что твой брат знает больше тебя? — спросил он. — Там было много крови?
— Да не было никакой крови, — ответил я. — Тела приготовлены на славу, такие нежные, поджаристые.
Чатски кивнул и попытался загнать на свою вилку немного риса и фасоли.
— Ты совсем больной?
— Нет, он хуже, чем больной, — сказала Дебора. — Он что-то скрывает.
— А, — протянул Чатски, — это ты про хобби?
— Ну, тут дружок-калека немного перегнул. Мы же говорили ему, что мое хобби имеет скорее аналитический характер, чем практический.
— Именно, — сказала Дебора. — И он не хочет рассказывать, до чего додумался.
— Тебе будет трудно поверить, сестренка, но я ничего об этом не знаю. Разве что… — Я пожал плечами, но она вцепилась мертвой хваткой.
— Что? Ну говори же, умоляю!
Я засомневался. Вряд ли стоило говорить ей, что мой Темный Пассажир отреагировал на эти убийства новым и совершенно неожиданным образом.
