— Он был страшный, — прошептал Коди. — У него была большая тень.
— Ну, уже нечего бояться, — утешил их я. — Он уехал.
Коди кивнул.
— А можно мы посмотрим на головы?
Дети такие любопытные, не правда ли? Только что Коди испугался какой-то эфемерной тени, а тут загорелся невиданным доселе интересом к реальному убийству, насилию, смерти. Конечно, я не винил его за желание взглянуть одним глазком на эти головы, но и поощрять интерес не имел права. Тем более что не знал, как им все это объяснить. Мне говорили, что, например, в турецком языке есть масса всяких оттенков смысла за пределами моего понимания, в английском же мне будет трудно найти подходящие выражения.
К счастью для меня, в этот момент появилась Дебора со словами:
— Никогда больше не буду жаловаться на капитана. — Вряд ли она сдержит свое слово, но подчеркивать это было бы невежливо. — Он поднаторел в том, как поиметь этих журналюг.
— Может, ты просто не публичный человек, — сказал я.
— Эти ублюдки не люди, — ответила она. — Все, чего они хотят, — сфотографироваться с чертовыми новыми прическами на фоне отрезанных голов, чтобы отослать пленку в свою информационную сеть. Каким живым существам захочется смотреть на такое?
Я мог бы ей ответить, потому что парочку подобных экземпляров как раз выгуливал в данный момент, и, чего скрывать, отнес бы к таковым и себя самого. Но сейчас, мне казалось, лучше пропустить ее вопрос мимо ушей и сфокусироваться на проблеме, которую мы тут решали. Так что я принялся соображать, что делало человека, которого испугался Коди, таким страшным, и, кроме того, у него имелось нечто очень похожее на разрешение парковаться на университетской стоянке.
— У меня появилась мысль, — начал я, и Дебора повернула голову ко мне так стремительно, будто я сказал, что она наступила на змею, — но она не очень сочетается с твоей версией подпольного наркокороля.
— Выкладывай, — процедила она сквозь зубы.
— Здесь был некий человек, который напугал детей. Он уехал на машине с пропуском на факультетскую стоянку.
Дебора смотрела на меня строгими мутными глазами.
— Черт, — произнесла она тихо, — этот, про которого Голперн говорил, как его?
— Уилкинс, — подсказал я.
— Нет. Не может быть. Только потому, что дети испугались? Нет.
— У него мотив, — настаивал я.
— Ах да! Что там — штатная должность? Окстись, Декс.
— Это для нас не важно, — объяснил я. — А им важно.
— Значит, чтобы заполучить должность, — начала она, качая головой, — он врывается к Голперну домой, крадет его одежду, убивает двух девчонок…
— А потом еще и наводит нас на Голперна, — закончил я, вспомнив, как он тогда стоял в коридоре и рассказывал.
Дебора дернула головой и повернулась ко мне.
— Черт, — повторила она, — а ведь это же он. Он подсказал нам навестить Голперна.
— И каким бы призрачным мотивом ни казалась нам штатная должность, — продолжал я, — все равно это вероятнее, чем если бы Дэнни Роллинг и Тед Банди
[27] решили объединиться и состряпать такой проект, ведь так?
Дебора поправила волосы — довольно странно видеть такой женственный жест у той, кого я считал сержантом Скалой.
— Может, и так, — наконец проговорила она. — Я ж этого Уилкинса не настолько хорошо знаю, чтобы говорить уверенно.
— Поболтаем с ним?
Она покачала головой.
— Сначала я хочу увидеться с Голперном, — сказала Дебора.
— А я разберусь с детьми, — решил я.
Естественно, я не обнаружил их там, где они должны были находиться, но все-таки нашел без особого труда: они подошли к столбам, чтобы как следует рассмотреть головы, и, возможно, мне показалось, но, по-моему, я увидел искорку профессионального интереса в глазах Коди.
— Давайте-ка, — сказал я им, — нам пора.
Они повернулись и нехотя побрели за мной, и я услышал, как Эстор пробормотала себе под нос:
— Все равно лучше, чем в дурацком музее.
Он наблюдал, находясь в толпе, собравшейся посмотреть этот спектакль, осторожно, чтобы не выделяться из общей массы зевак, ничем себя не выдать и не вызвать к себе особого интереса. Явившись сюда, Наблюдатель пошел на риск: ведь его можно было легко распознать, — но решил испытать судьбу. Да и грех отказывать себе в небольшом удовольствии полюбоваться реакцией на собственную работу.
Кроме того, его интересовало, что они станут делать теперь, когда он оставил им подсказку. Этот, другой, умный, но он ее пока проигнорировал, прошел мимо и дал возможность сроим коллегам пофотографировать и самим с ней разобраться. Может, стоило сделать подсказку более явной? Но для того чтобы понять, время у него есть. Никто никуда не спешит — главное, схватить его в нужный момент, и подготовка к этому важному мероприятию отодвигала все остальное на второй план.
Наблюдатель подошел ближе, чтобы посмотреть на того, другого, в надежде выяснить его реакцию на шоу. Занятно: он привел с собой детей. И их не слишком испугал вид голов. Возможно, они привыкли к таким вещам или…
Нет. Не может быть.
Передвигаясь с максимальной осторожностью, он приблизился еще, по-прежнему оставаясь в толпе и не привлекая к себе внимания. Наконец он добрался до желтой ленты и оказался так близко к детям, насколько это было возможным.
Когда мальчик поднял голову и их глаза встретились, все сомнения рассеялись.
Их взгляды пересеклись на мгновение, и время остановилось в шорохе темных крыльев. Мальчик просто стоял и смотрел на него, и по всему было видно, что он его узнал. Он не то чтобы узнал, а просто его собственные маленькие темные крылышки затрепетали, словно их вспугнули. Наблюдатель не удержался и придвинулся ближе, позволяя мальчику разглядеть себя и свой черный ореол. Мальчик не обнаружил страха, а только в ответ показал свою силу. Затем отвернулся, взял сестру за руку, и они побежали к тому, другому.
Пора уходить. Дети его выдадут, а он не хотел, чтобы его видели в лицо, во всяком случае, пока. Он сел в машину и уехал, не испытывая ничего похожего на волнение. Вовсе нет. Скорее наоборот: он был польщен даже больше, чем того заслуживал.
Конечно, все дело в детях. И не только потому, что они все расскажут тому, другому, и он продвинется на несколько шагов вперед к должному страху, но еще и потому, что он любил детей. Работать с ними радостно, они излучают такие мощные потоки эмоций, что поднимают всю энергетику события на новый уровень.
Дети просто чудо.
Это начинало приносить удовольствие.
Пока что было достаточно передвигаться в обезьяноподобных существах и помогать им убивать. Но одно и то же изо дня в день начинало надоедать, и время от времени ОНО чувствовало, что хочет чего-то большего. В момент убийства ОНО испытывало какое-то дразнящее непонятное чувство, как будто нечто пробуждалось, а потом снова засыпало, и ОНО хотело разобраться в этом.
