Мы легко нашли нужный дом. Номер был прикреплен к желтой стене высотой футов семь, которая окружала строение. Подъездную дорожку перекрывали кованые ворота. Дебора остановилась перед воротами и припарковалась, мы вышли из машины и стали смотреть сквозь ворота. Домик был скромный, не больше четырех тысяч квадратных футов, располагался он в семидесяти пяти ярдах от воды. Может, Уилкинс и в самом деле не такой уж богатый.
Пока мы тыкались туда-сюда в поисках какого-нибудь сигнала, чтобы заявить о своем приезде и желании войти, открылась входная дверь и из дома вышел человек в ярко-желтом плаще. Он направился к припаркованному на дорожке синему «лексусу».
Громким голосом Дебора позвала его:
— Профессор? Профессор Уилкинс?
Человек выглянул из-под капюшона своего плаща.
— Да?
— Мы могли бы поговорить? — спросила Дебора.
Он медленно пошел к нам, наклонив голову так, чтобы видеть свою собеседницу.
— Смотря о чем. И кто это «мы»?
Дебора потянулась за жетоном, и профессор Уилкинс настороженно замер, без сомнения, уверенный в том, что сейчас она извлечет ручную гранату.
— Мы полиция, — успокоил его я.
— Да что вы говорите. — С полуулыбкой на губах он повернул голову ко мне, вздрогнул и застыл от удивления, и после этого выражение его лица стало напоминать скорее растерянную гримасу. Как спец по маскировке, я без труда его раскрыл — профессор испугался моей физиономии и попытался скрыть это под фальшивой улыбкой. Но зачем? Если он виновен, то полиция у ворот для него должна быть хуже, чем Декстер на пороге. Однако на Дебору Уилкинс посмотрел без эмоций и сказал: — Ах да, мы уже однажды встречались.
— Точно, — согласилась она в ответ и наконец выловила свой жетон.
— Простите, это надолго? Я просто очень спешу, — предупредил он.
— У нас всего несколько вопросов, профессор, — сказала Дебора. — Мы отнимем у вас не больше минуты.
— Что же, — уступил он, переводя взгляд с жетона на меня и быстро обратно, — тогда пожалуйста. — Он открыл ворота и широко их распахнул. — Не желаете войти?
Даже несмотря на то что мы уже промокли до нитки, уйти с дождя все-таки было бы неплохо, и мы последовали за Уилкинсом, сначала через ворота, потом по дорожке и наконец в дом.
Интерьер был оформлен в стиле, который я определяю как «кэжуал богатеньких парней Коконат-Гроув». Мне не приходилось видеть такого с далеких детских лет, когда стиль «модерн порочного Майами» прочно обосновался в этом районе. Старая школа; при взгляде на подобный образец декоративного мастерства сразу вспоминается прежнее название района — Нат
[34]-Гроув, которое он получил из-за распространившегося здесь тогда свободного, можно сказать — цыганского, духа.
Красно-коричневые полы, вылизанные до блеска; справа, рядом с большим окном, из которого открывался живописный вид, — переговорная зона с кожаным диваном и двумя стульями в цвет. С другой стороны от окна располагался небольшой бар с закусками и огромным застекленным винным шкафом, а на соседней стене — абстрактное полотно в стиле ню.
Уилкинс провел нас мимо двух напольных горшков с растениями к дивану и замешкался, не доходя пару шагов.
— Э-э, — начал он, скидывая с головы капюшон, — мы слишком мокрые, чтобы сидеть на кожаной мебели. Вы не против барных стульев? — указал в направлении бара гостеприимный хозяин.
Я посмотрел на Дебору, та пожала плечами.
— Мы постоим, — сказала она, — дело всего на минуту.
— Ну хорошо, — сказал Уилкинс. Он скрестил руки на груди и улыбнулся Деборе. — Что заставило ваше руководство послать ко мне такую девушку в ужасную непогоду? — игриво поинтересовался он.
Дебора слегка порозовела — то ли от раздражения, то ли по другой причине, я не разобрал.
— Как давно вы спите с Тэмми Коннор? — прямо спросила она.
Уилкинс помрачнел, и на мгновение на его лице появилось очень неприятное выражение.
— Кто вам это сказал? — осведомился он.
Я видел, что Дебора пытается выбить его из равновесия, а так как никто не справляется с этой задачей лучше меня, решил вмешаться и спросил:
— А вам придется продать этот дом, если вы не получите штатную должность?
Его взгляд вцепился в меня, и не скажу, чтобы мне это понравилось. Он по-прежнему держал язык за зубами.
— Я должен был догадаться, — сказал Уилкинс. — Голперн в тюрьме разоткровенничался? «Это Уилкинс», да?
— То есть у вас не было романа с Тэмми Коннор? — спросила Дебора.
Профессор снова посмотрел на нее и, заметно прилагая усилия, вернул назад свою утраченную улыбку.
— Простите, — сказал он, — но как-то не хочется верить, что вы плохой полицейский. Хотя вы избрали удачную технику.
— Не совсем, — возразил я. — Вы же не ответили ни на один вопрос.
Он кивнул и не стал спорить:
— Хорошо. А Голперн вам рассказал, как ворвался ко мне в кабинет? Я обнаружил его у себя под столом. Бог знает, что он там делал.
— А почему вы решили, что он ворвался? — спросила Дебора.
Уилкинс пожал плечами:
— Он говорил, что я тайно испортил его документы для отдела кадров.
— А вы испортили?
Он посмотрел на нее, потом перевел неприятный взгляд на меня, а потом снова на нее.
— Я изо всех сил стараюсь вам помочь, офицер, — сказал он. — Но вы столько всего на меня навесили, что даже и не знаю, на какие вопросы отвечать.
— И поэтому ни на один не ответили? — поинтересовался я.
Уилкинс проигнорировал мою реплику.
— Если вы объясните мне, какая связь между Тэмми Коннор и документами Голперна, буду счастлив помочь. А вообще-то я спешу.
Дебора посмотрела на меня, ожидая совета или потому, что ей надоело смотреть на Уилкинса, не знаю. Я пожал плечами, и она опять обернулась к профессору.
— Тэмми Коннор мертва, — сказала Дебора.
— О Боже, — произнес Уилкинс без эмоций. — Как это случилось?
— Так же, как и с Ариэль Голдман, — ответила Деб.
— И вы были знакомы с ними обеими, — услужливо добавил я.
— Я так понимаю, с ними обеими были знакомы десятки людей. Включая Джерри Голперна, — парировал он.
— Значит, Тэмми Коннор убил профессор Джерри Голперн? — уточнила Дебора. — Прямо из тюрьмы?
Уилкинс пожал плечами:
— Я всего лишь сказал, что он их тоже знал.
— А у него тоже был с ней роман? — спросил я.
Профессор ухмыльнулся:
