— Послушайте, я могу дать вам тонну денег. Все, что хотите.
Мы ничего не ответили.
— Ну хорошо, — продолжил он, облизывая губы, и на сей раз в его голосе звучало отчаяние. — Чего вы от меня хотите?
— Все то, что ты взял у других, — сказали мы, затянув для пущей убедительности петлю. — За исключением ботинка.
Зандер посмотрел на нас, уголки его рта окончательно опустились, и он написал в штаны.
— Я этого не делал… Это не я…
— Делал, — свидетельствовали мы и, сильно потянув за леску, втащили его через дверь в тщательно подготовленное помещение. Там со стен свисали остатки полихлорвиниловых труб и стояли, что было гораздо важнее для Зандера, две двухсотлитровые бочки соляной кислоты, брошенные вышедшим из дела Джоном Пласти.
Мы без каких-либо сложностей доставили Зандера на специально расчищенное для него рабочее место. Нам не терпелось приступить к делу, и через несколько мгновений оклеенный гидроизоляционной лентой Зандер лежал там, где ему было положено находиться. Мы срезали петлю, и когда нож приблизился к его горлу, он судорожно вздохнул.
— Боже! — выдавил он. — Вы совершаете непоправимую ошибку.
Мы ничего не сказали, поскольку нам предстояла ответственная работа и мы готовились к ней, медленно срезая с Зандера одежду и аккуратно отправляя ее по частям в одну из бочек с кислотой.
— Черт! — не унимался он. — Все не так, как вы думаете, и вы даже не представляете, что творите.
Мы были готовы приступить и подняли нож, демонстрируя тем самым, что наши намерения, вопреки его утверждениям, нам понятны.
— Умоляю, ребята, не надо…
Его ужас перешел все мыслимые грани, заставив забыть даже о том унижении, которое он испытал, помочившись в штаны. Ничего подобного он не мог себе вообразить даже в самых страшных кошмарах.
Но затем Зандер, к нашему великому изумлению, затих. Глядя прямо мне глаза, Зандер произнес с совершенно неуместной для подобного случая ясностью и голосом, которого я от него никогда не слышал:
— Он вас найдет.
Мы на секунду задержались, пытаясь понять, чтобы это могло означать, и пришли к выводу: он сделал последнюю попытку остановить нас. Но это бессмысленное и, я бы даже сказал, дурацкое действие, увы, понизило степень испытываемого им ужаса, что рассердило нас, и, прежде чем приступить к делу, нам пришлось залепить ему рот.
Когда все было закончено, от него не осталось ничего, кроме одного ботинка. Вначале мы хотели приобщить ботинок к коллекции Зандера, но это как-то не вязалось с нашим общим представлением о гигиене. Поэтому предмет обуви отправился в бочку с соляной кислотой вслед за останками его владельца.
«Это скверно, — подумал Наблюдатель. — Они остаются в заброшенном здании слишком долго, и нет никаких сомнений, что их занятия там не имеют никакого отношения к светской жизни».
Так же как и та встреча, о которой он договорился с Зандером. Все их свидания носили строго деловой характер, хотя Зандер наверняка определял это иными терминами. Выражение благоговения на физиономии юного глупца в ходе контактов с ним ясно говорило, о чем он думает и что чувствует. Зандер безмерно гордился своим крошечным вкладом в огромное дело и испытывал подлинное счастье оттого, что находился рядом с холодной, неукротимой мощью.
Наблюдателя вовсе не беспокоила судьба Зандера — этому типу без особого труда можно найти замену. Его интересовал иной вопрос — почему все случилось именно этим вечером и что бы это означало.
Теперь он был рад, что не вмешался, ограничившись наблюдением. Он без всяких усилий мог стереть в порошок захватившего Зандера молодого человека. Даже сейчас он чувствовал, как в его теле играет немыслимая сила, способная вырваться и смести все, что окажется на ее пути. Но нет.
Помимо силы Наблюдатель обладал и терпением, которое тоже было выражением его могущества. Если этот, другой, являл собой какую-то угрозу, то следовало выждать и понаблюдать. Выяснив до конца степень угрозы, он нанесет удар — молниеносный, мощный и окончательный.
Прежде чем тот, другой, вышел из заброшенного здания и сел в машину Зандера, прошло несколько часов. Наблюдатель следовал за синим «доджем-дуранго» на почтительном расстоянии, потушив фары. Редкие машины на ночных улицах не затрудняли слежки. Когда тот, другой, оставив машину у станции подземки, прошел на платформу и сел в поезд, Наблюдатель проскользнул через уже закрывающиеся двери в вагон, уселся в дальнем его конце и принялся изучать лицо человека, отражавшееся в стекле окна.
На удивление молодой и даже красивый, с налетом невинного шарма. Совсем не тот тип, которого ожидаешь встретить в данных обстоятельствах. Но они все выглядят не так, как предполагаешь.
Наблюдатель последовал за красавчиком, когда тот вышел на станции «Дейдленд» и направился к одной из множества запаркованных машин. Час был поздний, и парковка оказалась безлюдной. Наблюдатель знал, что может легко решить проблему здесь и сейчас. Просто надо подойти к нему сзади и позволить всей мощи перелиться в руки, а затем обрушить ее на этого типа. Он чувствовал, как по мере приближения к незнакомцу заключенная в нем царственная сила возрастает, и ему казалось, что он слышит, как она радостно вопит в предчувствии убийства.
Но затем он вдруг замер и неторопливо двинулся в соседний ряд запаркованных машин.
Он сделал это потому, что на приборной доске автомобиля, принадлежащего тому, другому, лежала большая, хороша заметная карточка.
Полицейское разрешение на парковку.
Теперь он радовался, что проявил терпение. Если этот, Другой, работает в полиции… тогда проблема окажется более серьезной, чем он представлял. Это скверно, потребуется тщательное планирование. И, конечно, дополнительная слежка.
Наблюдатель тихо скользнул в ночь, чтобы готовиться и наблюдать.
Глава 5
Кто-то когда-то заметил, что грешники не имеют покоя. Неизвестный мудрец наверняка говорил обо мне, поскольку несколько дней после того, как дорогой Зандер получил заслуженную награду, Деловой Декстер был страшно загружен.
Рита, продолжая свое маниакальное планирование, врубила еще более высокую передачу, и моя работа тоже не давала мне передохнуть. Создавалось впечатление, что в Майами началась эпидемия убийств, и я три дня был по самые уши покрыт кровавыми пятнами. Такое время от времени у нас случается.
А на четвертый день дела пошли еще хуже. По дороге на службу я прикупил пончиков. Я это частенько делаю, особенно после ночных игр. По какой-то неведомой причине мы с Пассажиром начинаем ощущать некоторую усталость и у нас просыпается зверский аппетит. Я уверен, что это явление имеет глубокие корни, но меня больше интересуют не эти корни, а те два пончика, которые надо успеть проглотить, пока стая хищников из отдела вещественных доказательств не разорвала их на куски. Психологические корни могут подождать, когда на кону стоят пончики с джемом.
