Спустя две минуты я вел машину по темной дороге, голова у меня шла кругом, а мой ребенок надрывался на заднем сиденье.
— Пожалуйста, прости, что я тебя напугал. Я дурак. Я не подумал.
Одиннадцатый час вечера. Я вжался в угол на диване, обхватив руками колени и постукивая пальцами по домашнему телефону. Анджела баюкала Эстеллу в кресле Джеда под моим семейным портретом.
— Ладно, забудь, — сказала она. — Я дозвониться не могла — вот это был ужас. Все думала, с кем ты разговариваешь. Испугалась, что вы попали в катастрофу, или еще что-нибудь случилось. Знаешь, как сразу начинаешь воображать себе всякое…
— Знаю, — сказал я. — Начинаешь.
Но пару часов назад Анджела была далеко не так великодушна и добра. Она проснулась, потому что ее подбросило на кровати. Сумерки, меня нет, ребенка нет… Она взглянула на часы и замерла от ужаса. Когда мы пришли домой, Эстелла была вся багровая и уже не визжала, а судорожно всхлипывала. Стыдясь, я передал ее на руки Анджеле.
— Я не буду устраивать тебе истерику, не буду орать и топать ногами, — сказала она. — Только, пожалуйста, Джозеф, пожалуйста, больше никогда не исчезай так с ней.
Больше она не сказала ни слова, пока малышка не успокоилась. Такой я Анджелу прежде не видел — разгневанную и расстроенную. Еще полчаса я не заходил в спальню, где она сидела с Эстеллой, которая наконец успокоилась.
— Что случилось, Джо? — не повышая тона, спросила она. — Куда ты ездил?
Я смиренно подполз к ее голубым напедикюренным ногтям и ответил:
— У меня ужасное предчувствие. Насчет детей.
Это ужасное предчувствие было мне в новинку, раньше я такого не испытывал. Оно было совсем не похоже на то, что я испытал года три назад, когда сидел в парке у песочницы и вдруг заметил, что Билли нет рядом. Я озирался, озирался, оглядывал детей, я вскочил и завертел головой, не зная толком, где искать. В какую из разъезжающихся машин печальный и смертельно опасный психопат запихал моего мальчика? И если я брошусь на капот, сумею ли удержаться? И тут, конечно, я увидел его — Билли. Он все это время был неподалеку, только я высматривал в толпе розовую майку, а сам забыл, что с утра одел его в желтую. Билли высовывался из-под большой пластмассовой поганки. Я поразился, как десять секунд могут показаться десятью тысячами лет.
А на этот раз? Тупая боль опасения, с которой я жил многие месяцы, забилась тошнотворным ужасом. Все неясные переживания о том, чего я недодаю детям, бешено завертелись у меня в голове. Мои подозрения о гипотетических недостатках Криса перестали быть поводом для самодовольства и заставляли думать о том, на что в принципе могут пойти несчастливые люди. У нас был младенец, а у них нет; я был отцом, а он нет; дети носили мою фамилию, и это, видимо, бесило Дайлис. Она как следует обдумала свои возможности и использовала материнские привилегии, чтобы узлом привязать троих маленьких Пинноков к бородатенькому Крису. И возможно, это только начало.
— Ну не похитили же они их, — сказала Анджела, — не настолько они глупы. И не настолько жестоки.
— Надо было подлизаться к этому соседу! — сообразил я. — Вдруг он знал, куда они уехали!
Мы переместились в гостиную, где я снова позвонил Дайлис на мобильник и на сей раз оставил ей сообщение с просьбой перезвонить. После этого я позвонил ее матери.
— Алло, Берил. Это Джо, помните меня?
— Ах, это ты…
— Либо я, либо Ноэл Эдмондс
[19].
— Эдмондс?
— Шутка, Берил.
Я прямо чувствовал, как она затачивает лезвие. Ну и прекрасно — по крайней мере, выслушает со всем вниманием.
— Чем могу быть полезна, Джозеф?
— Мне нужно срочно поговорить с Дайлис. Ее нет дома, и по мобильному она не отвечает. Это касается детей. Вы не знаете, где она может быть?
— Ммм… нет.
— Тогда, если она вдруг вам позвонит, или вы сами ей будете звонить, попросите ее немедленно связаться со мной. Скажите ей, что дело очень серьезное.
Тут я весьма невежливо повесил трубку, дабы смутить и заинтриговать Берил. Теперь она непременно бросится звонить Дайлис, думал я, хотя какой мне от этого прок, совершенно непонятно. Я строго сказал себе: Глория, Джед и Билли вряд ли мчат на огромной скорости, на кожаных сиденьях, куда их засунули гордые Дайлис и Крис, мама и псевдопапа. Точно так же я всегда знал, что Эстелла скорее всего жива, когда была моя очередь вставать и проверять, дышит ли она.
— Джо!
— Что? Извини, задумался, отвлекся…
— Ты что-то бормотал.
— Извини, извини.
— Слушай, подержи ее пока, — Анджела села рядом и передала мне на руки Эстеллу. И в этот момент зазвонил телефон.
— Алло. — Я поднял трубку.
— Это я, Дайлис.
— Где ты?
На ранчо Пиллок, в Стране Свободы! Мы с Крисом потратили часть его вонючего состояния на покупку этого ранчо и, естественно, перевезли сюда детей. Я разрешу им видеться с тобой каждый раз, как засвистит рак на горе. Что, я тебе разрушила жизнь? Прости-прости!
— За городом, — ответила Дайлис.
— За каким?
— Мы в деревне, в Суссексе. На все выходные.
Так, снова Квестер-Лодж. Ожоги гарантированы.
— Что у тебя за игры, а?
Пауза.
— Я понимаю, что поздно, но на автоответчике ты сказал, чтобы я срочно позвонила.
— Я не об этом.
— А о чем?
— Ты сама знаешь, о чем!
Молчание.
— Ты поменяла детям фамилию, ты ходила к ним в школу!
— Да, я собиралась тебе рассказать…
— Да? Когда?
— Честно, я собиралась…
— Ты и в поликлинике изменила фамилии!
— Да, Джо, я знаю, я…
— Твоего хрена моржового записали как их отца!
— Джо, я не хотела бы вести разговор в таком тоне.
— А в паспортах? Ты и туда влезла?
— Джо, послушай, уже поздно, и…
— Что ты еще выкинула?
— …и я бы не хотела сейчас про это разговаривать.
— Что у тебя за игры, Дайлис?
Она повесила трубку. Я перезвонил.
Аппарат абонента «Водафон» выключен. Попробуйте перезвонить позднее.
Глава 20
— В некотором смысле, мистер Стоун, вас не существует.
Это была, в общем, правда, я и сам давно уже пришел к выводу, что я не полностью обитаю в этом мире. Но меня удивило, что теперь моя незавершенность признается по закону.
