— Даже не думайте, — храбро пообещал я. Она засмеялась. Я направился к двери.
— Не забудьте его потом кастрировать, — крикнула она мне вслед. — Знаете, какие эти котики бывают!
Я застыл на пороге. Но ничего не поделаешь. С мертвой девочкой в одной руке и живым мальчиком в другой я бежал к дому.
Глава 25
К обеду мы вшестером собрались за столом в кухне. Я прочистил горло и сказал:
— У всех прошу извинения, что убрал ковер. Да, и за отсутствие декора.
— Ты ничего не сделал! — сказала Анджела, едва ли не с ужасом. — Ты просидел здесь почти неделю и не сделал вообще ничего, только ковер убрал. Чтобы Эстелла поползала по полу и занозилась!
Она выхватила у меня малышку, не сказав больше ни слова.
Я молча жевал рыбные палочки.
— Пап!
— Да, Билли?
— Знаешь что?
— Что?
— Знаешь Энди?
— Ага.
— У Энди нету папы.
Этот самый Энди был мальчишка из фильма «Игрушечная история», владелец Вуди и Базза. Билли был прав: насколько всем известно, у Энди имелась только мама. Она не числилась в главных героях, но по крайней мере было ясно, что она существует. Мужской же родитель Энди, наоборот, являл собой загадку. Кто же этот отец-невидимка? Безнадежный трудоголик, приходящий домой поздно ночью? Бесстыжий изменник, заслуженно брошенный? Донор спермы из Интернета, один из тех, чьим превосходным семенем пользуются за плату женщины детородного возраста?
— Ты прав, Билли, — начал я. — Похоже, что папы у Энди нет. Интересно, почему?
— Его, наверно, бросила мама Энди, — предположила Глория. — Он не справился с семейными тяготами.
Джед ничего не сказал вслух, но что-то прошептал Билли на ухо, после чего Билли тут же заявил:
— А может, он просто умер!
Я не отступал:
— Я полагаю, сценаристы «Игрушечной истории» просто решили, что если у Энди есть кто-то один, то это должна быть мама. В конце концов, одинокие папы не так уж часто встречаются. Их немного.
— Нет, много! — возразил Билли.
— Да ну? Например, кто?
— Да в «Покахонтасе», у нее там есть один папа!
— Ну, хорошо, — сказал я. — А Думбо? Там они вдвоем с миссис Джумбо против жестокого и неласкового мира. И никакого папы не видать.
Джед снова что-то прошептал Билли.
— А как же принцесса Жасмин в «Аладдине»? У нее же только папа!
— И у Русалочки тоже! — добавил Джед.
— Русалочка не в счет! — бурно запротестовал я. — Идиотка, бессмысленная морская кретинка, которая хотела выйти замуж и попасть в семью, где едят морских жителей! Она дурочка и приспособленка!
— В «Красавице и чудовище» есть только папа, — сказала Глория. — Такой, слегка чокнутый!
— И в «Принцессе-лебеде» тоже, — сказал Билли.
— И в «Гуфи», — сказала Глория.
«Гуфи» — это сказка про самого нелепого папу на свете.
— Вы бы вспомнили какого-нибудь нормального папу из мультиков, а не этих дурачков! — взмолился я.
— Как насчет Короля-Льва? — сказала Анджела, наконец слегка сжалившись надо мной. — Он замечательный папа.
— A-а, Муфаса! — вспомнил Билли. — Весь такой большой и страшный, ходит в джунглях! Крису он нравится!
Тут мои мысли забегали туда-сюда. Сначала они прибежали в дальний угол сада к могилке Тигры и сказали: «Тигра, ну-ка подвинься, я к тебе лягу». Потом они пошли прямиком к Бэмби. У Бэмби были и мама, и папа. Маму убили охотники, это все помнят. Но как насчет Бэмби Старшего, далекого патриарха, который носился по лесу и хрипло отдавал команды? Я раздумывал, был ли он прав.
ЧАСТЬ IV
ОТПУСКАЮ
Глава 26
— Джо, проснись!
Я вытянул руку. Ее взяла Анджела.
— Еще не завтра, — сказал я.
— Нет, уже завтра. Полчетвертого.
— Где малышка?
— Тут, крепко спит.
— А ты где? — Я так и не раскрыл глаз. И не раскрывая, притянул Анджелу ближе.
— Джо, — сказала она. — Не хочу тебя тревожить, но…
— Что?
— Я говорила с Дайлис.
Я вскочил на кровати и моргнул. Пенис стоял, как скала. Я почувствовал, как он скукожился до дюймового сморчка.
— Да ты шутишь! — высказался я, ошеломленно таращась.
— Нет, не шучу. Два часа у нее пробыла.
— Где?
— У нее дома.
— А Пиллок что же?
— Его не было. Он уехал по делам. Он как раз звонил, когда я там была.
Столько мне уже не под силу было переварить. Примитивные инстинкты брали свое. Я вспомнил, что голый. Во мне пробудился неандерталец.
— Слушай, я на самом деле еще сплю, да?
— Да нет. По-моему, Дайлис была мне рада. Ей было одиноко.
— Одиноко, говоришь?
— Да, и, честно сказать, мне кажется, с ней это часто бывает.
Я положил голову Анджеле на бедро и спросил:
— И как оно было?
— Мы разговаривали. То есть в основном говорила я.
— О чем?
— Рассказывала про Эстеллу. А она… мне показалось, она искренне хотела со мной подружиться, поговорить по душам. Но при этом как-то зажималась, боялась, что ли, слишком много наговорить.
— Ты мне все-все расскажи! — попросил я.
— Хорошо. Вот на двери у них шнурок от звонка.
— Знаю, сам его дергал.
— За дверью стояла Дайлис.
— И?
— Она очень красивая, правда? И Глория будет в точности такой же. Но, правда, я не этого ожидала.
— А чего?
— Этакую секс-бомбу, с губками как у Кайли, бюстом как у Пэмми Андерсон, с осанкой Мадонны.
— Да? Почему?
— Потому что она же тебя этим привлекала.
— Неправда.
— Врешь. Ладно, прощаю. В общем, я удивилась, что она такая… мамашка.
— Мамашка?
Анджела в поисках нужного слова цокнула языком.
— Ну нет, не мамашка, а как бы это сказать… Нет, это слишком уж убого. Не знаю. Понимаешь, я думала, она будет такой… решительной, что ли. Напуганной? Нет, скорее пугающей. Я собиралась было ее испугаться.
— Не испугалась?
