– Столько лет… И Томас считает, что убийца хотел завладеть документами Дэниела?
– Как нам с тобой известно, в папках Дэниела действительно хранятся кое-какие тайны, – заметил лорд Палмерстон.
– Да, но только до завтрашнего дня, – напомнила Кэролайн.
Премьер-министр кивнул:
– Я прослежу, чтобы все прошло гладко.
Кэролайн смотрела с портика, как лорд Палмерстон спускается по каменным ступенькам и исчезает в темноте.
«Томас», – беззвучно прошептала она.
Когда прозвонили колокола в церкви Мейфэра, отмечая прошедшие полчаса, она зашла в дом и заперла дверь.
«Томас», – мысленно повторила Кэролайн с еще большим смятением.
Она вернулась в библиотеку, поставила на стол лампу и открыла дверцу застекленного шкафа, все полки которого были уставлены книгами с именем одного и того же автора на корешках: Томас Де Квинси. Здесь было и собрание сочинений, выпущенное американским издателем, и первые тома собрания, подготовленного шотландским издателем. Здесь были и отдельные книги, написанные Томасом за долгую жизнь, а также стопки журналов с его рассказами, эссе и критическими статьями – и так полка за полкой.
«Томас уже давно живет в Лондоне, буквально по соседству, в доме Генри, и я ничего не знала об этом?» – подумала Кэролайн.
Она благоговейно провела рукой по корешкам книг, но выбор для нее был очевиден. Взяв с полки «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум», Кэролайн поднесла томик к лампе.
Потрепанная книга сама собой открылась на странице, которую женщина перечитывала много раз.
Читая воспоминания Томаса о том, как он в семнадцатилетнем возрасте нищенствовал на улицах зимнего Лондона, она вспоминала его измученный голос, каким он был целую жизнь назад, и почти слышала, как он описывает тот день, когда они встретились в ужасном доме на Греческой улице: «Я претерпевал жесточайшие мучения голода, понять которые способен лишь тот, кто сам испытал подобное. Мой рацион состоял из нескольких кусочков хлеба, что оставлял мне один человек, да и то не всякий день. Мне редко доводилось спать под крышею. Когда холодная погода усилила мои мучения, тот же самый человек позволил мне оставаться на ночь в огромном и пустом доме. Называя его пустым, я имею в виду, что там не было никакой мебели. Однако я неожиданно нашел в нем еще одного обитателя – бедную, всеми брошенную девочку лет десяти. Я выяснил, что она уже давно живет здесь в совершенном одиночестве, и бедняжка несказанно обрадовалась, узнав, что отныне я буду делить с нею страшные ночные часы. Из-за полного отсутствия мебели пустынные лестницы наполнялись гулким эхом крысиной возни. И бедное дитя, терпевшее телесные муки недоедания и холода, вообразило, будто бы дом населен привидениями, отчего страдало еще сильнее. Мы спали на полу, а покрывалом служило нам нечто вроде конской попоны. Несчастная девочка прижималась ко мне, спасаясь от холода и призрачных врагов своих. Я обнимал бедняжку…»
Кэролайн будто заново пережила разрывающую сердце сцену, которой закончилась та давняя зима. Наконец она вернула книгу на место и закрыла шкаф. Все еще оставаясь во власти воспоминаний, она взяла серебряную лампу и трость и вышла из библиотеки.
Светильник в виде блюдца по-прежнему озарял зеленым огнем подножие лестницы.
Кэролайн сказала лорду Палмерстону, что компания, которую консультирует ее муж, испытывает фосфорную смесь, помогающую предотвратить несчастные случаи в темноте. Это была правда. Но изобрели эту смесь вовсе не те, кто ее производил, и поначалу она служила для другой цели. Сам рецепт – мука, сахар, свиной жир, бренди и грязно-белый комок какого-то вещества, хранящийся в банке с водой, – Кэролайн подарил Томас в день их последней встречи.
– Я сделаю из этого бисквиты, – обрадовалась девочка, и в животе у нее заурчало.
– Нет, это нельзя есть, – остановил ее Томас.
– Но я очень голодная!
– Кэролайн, выбирай, чего ты больше хочешь – успокоить на время свой желудок или избавиться от крыс?
– Терпеть не могу крыс.
– Тогда я покажу тебе, что нужно сделать.
В затянутой паутиной кухне заброшенного дома на Греческой улице Томас вытащил из рваных карманов кусочки угля и положил их в пустой камин.
– Где ты нашел уголь? – удивленно спросила она.
– Мне повезло.
– Расскажи, расскажи!
– Как-нибудь потом, – ответил он непривычно холодным тоном.
Томас развел огонь и налил в старую миску немного бренди. Когда жидкость нагрелась, он добавил в нее свиной жир, сахар и муку.
– Теперь смотри и слушай внимательно, Кэролайн. Это самая важная часть.
Обломанной веткой он отделил кусочек от грязно-белого комка, по-прежнему лежавшего в банке с водой, и бросил в кипящую смесь.
– Что это такое? – растерянно спросила Кэролайн.
– Фосфор.
Ей было всего десять лет, и такой ответ только сильнее запутал ее.
– А что такое фосфор?
– Это особое вещество, которое нужно все время хранить в воде, – объяснил Томас со всей мудростью своих семнадцати лет. – Как только оно высохнет, то сразу вспыхнет. Вот так.
Он подул на ветку с оставшимися на ней следами белого вещества, и дерево тут же загорелось.
Кэролайн ахнула.
– Продолжай перемешивать, пока все части не растворятся в воде. Видишь, какая густая смесь получилась? В таком виде фосфор безопасен. Хорошо, теперь идем со мной. Мы обмажем этой смесью все крысиные ходы, какие только найдем. Зеленый свет и запах сахара и бренди привлечет крыс, они съедят приманку, а потом фосфор выжжет им желудки. А ты с этими огоньками не будешь чувствовать себя одинокой.
– Одинокой? Конечно не буду. Ведь со мной будешь ты.
Печальный взгляд Томаса испугал ее не на шутку.
– Что с тобой? Случилось что-то плохое? – умоляющим голосом спросила она.
Даже теперь, полвека спустя, Кэролайн ощущала жгучую горечь своих слез, когда Томас сказал, что должен уехать.
Сжимая в руке трость, которую она использовала только в качестве самозащиты, Кэролайн подняла лампу и двинулась вверх по лестнице ко второму сияющему зеленым огнем блюдцу. Еще выше темноту рассеивал третий такой же светильник. Стиснув трость покрепче, она поднялась к четвертому блюдцу.
Шкряб-шкряб.
Кэролайн застыла в напряжении. В отличие от того отвратительного дома на Греческой улице, здесь лестницы и коридоры были покрыты роскошными коврами. Крысиные когти могли скрести только по мраморному полу в вестибюле, но звук доносился с другой стороны.
«Нет, он существует лишь в моем воображении», – решила Кэролайн.
Она продолжила подъем. На верхнем этаже она осветила лампой коридор и вошла в первую дверь слева.
