Сутулый мужчина в теплом пальто и надвинутом на самые глаза кепи появился на вокзале Ватерлоо сразу после того, как церковные колокола прозвонили двенадцать раз. Один из девяти вокзалов, обхвативших Лондон кольцом, располагался к югу от Темзы, неподалеку от моста, в честь которого и был назван.
Спасаясь от холода, мужчина замотал нижнюю часть лица шарфом, но все равно дрожал, когда покупал в кассе билет второго класса до Портсмута. Теперь, когда лондонские газеты подтвердили слухи о первом убийстве на железной дороге, пассажиров на вокзале, даже в обычно оживленный субботний полдень, было немного (и выглядели они крайне взволнованными), так что контролеру, проверяющему билеты у выхода на перрон, хватило времени, чтобы заметить, как дрожит пассажир.
– Вы хорошо себя чувствуете, сэр? – спросил контролер.
Пассажир не ответил и направился к поезду. Но вдруг пошатнулся, опустил полотняную дорожную сумку на землю и прислонился к чугунному столбу.
Он закашлялся, и другие пассажиры, проходя мимо, опасливо косились на него.
Мужчина кашлял все сильнее, затем резко наклонился над краем перрона, и его вырвало прямо на рельсы.
– Охрана! – закричал кто-то.
Мужчину снова стошнило, на этот раз кровью.
– Охрана, скорее! – крикнул кто-то еще. – Человеку плохо!
Ни один из богато одетых пассажиров не отважился прийти на помощь бедняге. Он развернулся и неуверенно направился к выходу из вокзала; завидев кровь на пальто, проходящие шарахались во все стороны.
– Врач, – пробормотал он контролеру, недавно проверявшему его билет. – Мне нужен…
– Сейчас я найду вам кеб! – торопливо ответил контролер.
– Индия, – с усилием выговорил несчастный.
– Что?
– Три дня, как из Индии. Лихорадка.
– Лихорадка?
Темно-красные капли стекали по подбородку мужчины.
– Этот человек болен тропической лихорадкой! – воскликнул кто-то.
Мужчина, пошатываясь, побрел к выходу.
– Следуйте за мной, сэр! – сказал контролер и повел его мимо билетных касс, стараясь при этом не прикасаться к больному. – Стоянка кебов в той стороне.
– Стойте! – окликнул их кто-то. – Он забыл свою сумку.
Контролер обернулся.
– Что?
– Он оставил сумку на перроне.
– Сэр, подождите меня здесь, я принесу ее.
Но больной мужчина словно не услышал его и исчез за дверью.
– Кто-нибудь, остановите его, пока я сбегаю…
От внезапного грохота контролер подскочил на месте. Словно чей-то огромный и мощный кулак ударил его в грудь, отбрасывая назад. Падая, он ударился с такой силой, что у него перехватило дыхание, зазвенело в ушах и помутилось в глазах. Вокруг заклубился дым, раздались чьи-то крики, сверху посыпались обломки.
– Ваше величество. Ваше королевское высочество, – стараясь скрыть беспокойство, произнес лорд Палмерстон.
Он стоял в тронном зале, а они свысока с недовольством взирали на него. Голова премьер-министра находилась на уровне их коленей, и он прекрасно понимал, что встреча нарочно обставлена так, чтобы он ощутил собственную незначительность.
Лорд Палмерстон понятия не имел, зачем его вызвала королева. Вчера он уже беседовал с ней и принцем Альбертом. Их неприязнь к нему – особенно после случившегося несколько лет назад скандала, когда он попытался соблазнить одну из фрейлин королевы, – была настолько сильна, что они не желали встречаться с ним чаще одного раза в неделю. Какова бы ни была причина сегодняшнего вызова, этот визит не сулил ничего хорошего.
– Премьер-министр, – произнесла наконец королева после долго молчания.
В тронном зале снова установилась тишина, так что было слышно, как за высокими окнами свистит холодный ветер.
Роскошное темно-синее платье придавало королеве еще более величественный вид, чем накануне, когда на ней было не столь броское одеяние. Она добавила к наряду новые драгоценности: кольца, браслеты на запястьях, ожерелье и серьги с жемчугом, рубинами и алмазами, демонстрирующими скорее власть, чем богатство.
Принц Альберт был облачен во внушительный военный мундир с золотыми эполетами и блестящими медными пуговицами, в которых, так же как и в медалях на его груди, отражался свет продуманно расположенной лампы.
Они казались полной противоположностью друг другу: маленькая, полная королева и высокий, стройный принц. Она сидела подчеркнуто прямо, тогда как он имел привычку сутулиться. Она была круглощекой, а лицо принца отличалось худобой. Похожи они были только в одном – в нелюбви к лорду Палмерстону.
Молчание затягивалось, и премьер-министру захотелось откашляться, но он сдержался.
– Civis Britannicus sum, – со строгим видом заявила королева.
– Прошу прощения, ваше величество?
– Это латинское изречение означает: «Я подданный Британии».
– Безусловно, ваше величество.
– Я перефразировала одно выражение из вашей речи в палате общин пять лет назад, – тем же резким тоном продолжила королева Виктория. – Civis Romanus sum
[6]. Вы заявили тогда, что Британская империя никогда не достигнет величия Рима, если не будет защищать своих подданных так же, как это делали римляне, – в любом месте и до последней возможности.
– Это была просто фигура речи, ваше величество.
– Но как вы определяете эту последнюю возможность? – поинтересовался принц Альберт. Он уже полтора десятка лет проживал в Англии, но так и не избавился от немецкого акцента. – Пять лет назад вы без чьего-либо одобрения, и уж во всяком случае без одобрения ее величества, отправили Королевский флот в Грецию, чтобы защитить права одного-единственного британского подданного, чье имущество пострадало из-за волнений в Афинах.
– Осмелюсь поправить ваше королевское высочество, это была лишь одна эскадра, а не весь флот, и…
– Если вы зашли так далеко, чтобы защитить одного британского подданного, то на что вы готовы ради защиты большинства из них? – оборвала его королева Виктория. – И самой империи.
– Боюсь, что не вполне понимаю вас, ваше величество.
– Что вы знаете о докторе Мартине Вильгельме фон Мандте?
– Фон Мандт? Это имя мне незнакомо, ваше величество, – ровным, несмотря на всю свою обеспокоенность, голосом ответил лорд Палмерстон.
– Он немец, – объяснил принц Альберт, и его акцент еще сильнее подчеркнул тот факт, что он говорил о соотечественнике. – Он является… или, лучше сказать, являлся лейб-медиком русского царя.
– Вы сказали «являлся», ваше высочество?
