– Перестаньте называть меня по имени!
– Не припомню, чтобы кого-то из пэров отправляли на виселицу. Сержант Беккер, вы не знаете, случались ли когда-нибудь подобные вещи?
– А того графа сто лет назад? – отозвался Беккер.
– Да, точно! Значит, пэра действительно можно повесить. Соберется огромная толпа, по меньшей мере двадцать тысяч человек, – с энтузиазмом продолжал Райан. – Уличные торговцы заработают много денег, продавая гнилые овощи, которыми зрители будут забрасывать вас, Гарольд.
– Прекратите эти разговоры! Я не убивал своего отца!
– Конечно нет. Вы просто сделали все возможное, чтобы подозрения пали на вас. Что ж, в таком случае вас повесят за вашу глупость.
– Не смейте так разговаривать с лордом! Я добьюсь, чтобы вас уволили из полиции!
– Шон, который сейчас час? – вмешался в их беседу Беккер.
– Сейчас? Середина ночи.
– Точнее, если можно, – настаивал сержант.
Немного смутившись, инспектор достал из кармана хронометр Бенсона, открыл крышку и поднес к фонарю Беккера.
– С каких это пор полицейские носят золотые часы? – поинтересовался Гарольд.
– Это вещественное доказательство, которое мне доверили охранять. – Райан взглянул на оба циферблата и сообщил коллеге: – Точное время: три часа семнадцать минут и пятнадцать секунд.
– Слишком рано для рассвета. Тем более что мы идем на запад, а не на восток.
– О чем это вы? – спросил Райан.
– Видите, там, впереди. Рядом с холмом. Если бы времени было чуть больше и мы бы шли на восток, я бы сказал, что это заря.
– Свет зари ровный, а этот колеблется, – встревоженно заметил Райан.
Беккер рванулся вперед.
– Это горит клиника!
Глава 11
В глубины
Кто-то отчаянно звонил в пожарный колокол. Вспомнив про револьвер, Мандт спрятал его за пояс и бросился в суматоху выскакивающих из комнат людей. Некоторые пытались натянуть халаты, но большинство оставались в ночных рубашках. Голоса звучали неразборчиво, но Мандт догадывался, что они кричат что-то типа «На помощь! Пожар!».
Беспорядочная толпа добралась до лестницы, по которой уже спускались десятки обитателей верхних этажей. Сталкиваясь друг с другом, все слились в сплошной поток, торопливо стекавший в вестибюль, откуда слышались громкие разговоры.
Мандт постарался оказаться в самом центре этого безумия, надеясь, что преследователи не отважатся показаться на глаза такому количеству свидетелей и никто не узнает его в толпе перепуганных людей.
– Успокойтесь! – крикнул на весь вестибюль доктор Уэйнрайт, взобравшись на стул. – Все под контролем! Нет причин для паники!
– Дом горит! – завопил кто-то из задних рядов. – И вы говорите, что все под контролем?
– Если возникнет необходимость, вы сможете укрыться в двух других зданиях, – ответил Уэйнрайт. – Но пожар ограничен одной лестничной клеткой. Вы в безопасности.
– Неужели вы не чувствуете запах дыма? По-вашему, это значит, что мы в безопасности?
Сквозь толпу к Уэйнрайту пробирался помощник. Его некогда белая одежда была испачкана сажей. Он знаком попросил доктора наклониться.
– Весь чердак охвачен огнем, – сообщил Рик, стараясь говорить как можно тише.
«Чердак? – мысленно ужаснулся Уэйнрайт. – Но ведь там же Мандт!»
– Пожар перекинулся на третий этаж, – продолжал Рик. – Я слышал негромкие хлопки, думаю, это взорвались масляные лампы на стенах. Значит, пожар разгорится еще сильнее и скоро достигнет второго этажа.
Доктор подумал, что взорваться могут не только лампы. На каждом этаже у горничных были кладовые, где держали различные припасы, в том числе и емкости для масла, чтобы проще было подливать его в лампы. Если огонь доберется до этих емкостей, то…
Уэйнрайт кивнул, стараясь не показать испуга. Он выпрямился на стуле и повернулся к толпе.
– Что он вам сказал? – потребовал ответа какой-то солидный джентльмен.
– Только то, что персонал клиники держит ситуацию под контролем. Но было бы благоразумно на всякий случай перейти в другое здание.
– А как же моя одежда? – возмутилась одна из женщин.
– А мои драгоценности? – воскликнула вторая.
– Когда опасность минует, мы найдем ваши драгоценности, – заверил ее Уэйнрайт.
– Теперь он признается, что опасность существует! – крикнул какой-то мужчина.
На верхнем этаже что-то взорвалось.
Толпа хлынула к парадной двери.
Мандт едва не побежал за ними, но побоялся, что его легко различат в этой толпе, поскольку он был в верхней одежде, в отличие от большинства остальных.
Почувствовав что-то липкое на бедре, он осмотрел себя и увидел, что левая брючина пропиталась кровью. Ствол револьвера оцарапал его при падении на лестнице сильнее, чем он думал. Было удивительно, что в такой суматохе никто не заметил крови и он не привлек к себе внимания. А если бы выяснилось, что он не говорит по-английски, что он вовсе не гость клиники…
Мандт попятился назад. Пока все думали лишь о том, чтобы вырваться из здания, он спустился по лестнице в подвал.
Там могли оказаться русские, но Мандт решил, что это маловероятно. Столкнувшись с обезумевшей толпой у входа, они наверняка решили спрятаться и дождаться более удобной возможности поймать его.
Прихрамывая, Мандт двинулся по подвальному коридору. Дым пожара еще не добрался сюда, но не приходилось сомневаться, что это скоро произойдет. У него не было времени искать другой выход из здания.
Запах затхлой воды снова ударил ему в нос. По обоим торцам коридора располагались двери, и Мандт направился к противоположной от той, где наткнулся на русских. Но затем передумал и повернул в другую сторону. Вряд ли русские ожидали, что он снова воспользуется тем же выходом.
Он прошел мимо двери, за которой различил голоса пожилого мужчины и молодой женщины. Внезапно в конце коридора показался свет. Мандт остановился, а затем рванулся туда, откуда раздавались голоса.
При его появлении пожилой мужчина, лежавший на столе, удивленно замолк на полуслове. На вид ему было далеко за шестьдесят, но из-за невысокого роста он издали напоминал мальчишку. Женщина, довольно красивая, несмотря на два свежих шва на щеке, по-видимому, проводила какую-то процедуру, но теперь тоже замерла. Одежда мужчины была насквозь мокрой. Вокруг него были разбросаны влажные простыни.
Мандт прикрыл дверь и приложил указательный палец к губам с просьбой не поднимать шум.
Женщина что-то спросила по-английски.
Он снова жестом попросил соблюдать тишину, уже настойчивее.
