– Этот случай прославил доктора Мандта по всей Германии, и о нем сообщили во многих газетах, некоторые из них я имел обыкновение прочитывать, поскольку жил в Эдинбурге по соседству с небольшой немецкой общиной и старался сохранить навык беглого разговора на немецком.
– У меня нет времени читать немецкие газеты, – возразил лорд Палмерстон, вставая со стула.
– Уделите мне еще одно мгновение, милорд. Связь скоро станет очевидной. Это происшествие прославило Мандта и за пределами Германии, в особенности в России, где царь Николай настолько восхитился его способностями, что пригласил Мандта ко двору в Санкт-Петербург и попросил исполнять обязанности своего личного врача.
При упоминании царя Николая лорд Палмерстон почувствовал, как пол под ним покачнулся.
– Вчера вечером в клинике Седвик-Хилла моя дочь и я случайно столкнулись с немецким врачом, – сказал Де Квинси.
Лорд Палмерстон снова опустился на стул.
– Его также видели инспектор Райан и сержант Беккер. Немецкий врач был сильно напуган. Его разыскивали двое русских – фактически охотились за ним.
– Русские, – пробормотал лорд Палмерстон.
– Был еще третий русский, но доктор позже рассказал, что нанес ему удар ножом, когда тот обнаружил его укрытие на чердаке клиники.
Лорду Палмерстону едва не сделалось дурно.
– Во время драки разбился фонарь и начался пожар, – продолжал Де Квинси.
Лорду Палмерстону почудилось, будто бы он тоже проглотил змею.
– Я слышал о пожаре.
– Доктор говорил только по-немецки, – подчеркнул Де Квинси. – Ни Эмили, ни инспектор Райан, ни сержант Беккер не владеют этим языком, поэтому в нашей компании только я был в состоянии общаться с ним. И кое-что из сказанного им я не стал переводить остальным.
– Что именно?
– Его имя.
Лорд Палмерстон протяжно вздохнул.
– Эмили, инспектор Райан и сержант Беккер не знают, кто он такой. Они не догадываются о том, что он был лейб-медиком царя Николая, пока тот не скончался с месяц назад. Я могу дать только одно объяснение тому, почему русские настолько обозлились на него, что преследовали до самой Англии, и настолько напугали, что доктору пришлось прятаться. Но эта догадка не из тех, что я осмелюсь произнести вслух, даже в приватной беседе в вашем кабинете.
Лорд Палмерстон сделал все возможное, чтобы его голос прозвучал спокойно и уверенно.
– И где сейчас доктор Мандт?
– Чтобы помешать охотившимся за ним русским, инспектор Райан и сержант Беккер обставили все так, будто бы Мандт погиб во время пожара. Райан распорядился, чтобы к руинам клиники доставили гроб. Затем гроб перевезли в контору местного гробовщика. В скором времени оттуда вывезли два других гроба: один – к поезду, следующему в Лондон, другой – в дом лорда Кавендейла. Живой или мертвый, Мандт мог отправиться в разных направлениях, так что у русских не было никакой возможности проследить за всем. Тем временем Уэйнрайт и доктор Мандт загримировались и исчезли.
– Вы имели в виду доктора Уэйнрайта?
– Он такой же доктор, как уличный разносчик газет. Но у него, очевидно, имеются другие достоинства. В какой-то момент доктор Мандт сказал мне, что Уэйнрайт знает, куда его нужно доставить, если он переживет эту ночь.
После долгого колебания, лорд Палмерстон наконец произнес:
– Да, это правда.
– Милорд, я пришел сюда, чтобы уверить вас, что ни я, ни Эмили, ни инспектор Райан, ни сержант Беккер никогда не выскажем вслух наши подозрения о том, что произошло вчера вечером в гидропатической клинике. На самом деле детективы лишь способствовали вашему намерению как можно скорее отправить в путь доктора Мандта. Комиссар Мэйн пребывает в полном неведении касательно всего этого. Он полагает, что в гроб положили неопознанного нищего, который решил укрыться в клинике от непогоды и по неосторожности поджег дом. Вашей тайне ничто не угрожает. В свою очередь я надеюсь, что моей дочери и всем остальным тоже ничто не грозит.
– Вы намекаете, что я мог бы причинить вред кому-то из них, чтобы скрыть…
– Мир накренился, милорд, как и эти картины.
Лорд Палмерстон снова взглянул на трещину в обшивке.
– Даю слово, что никому из вас не причинят вреда.
– Благодарю вас, милорд. Осмелюсь спросить, привела ли ваша тактика к успеху?
– Вы бесстрашный человек.
– Я боюсь только за свою дочь и своих друзей, премьер-министр. Что касается меня, то шесть недель назад я уже говорил вам, что я единственный человек из всех, кого вы когда-либо встречали, который настолько мало заботится о себе, что рискует говорить вам чистую правду.
Лорд Палмерстон смерил Любителя Опиума долгим взглядом и наконец кивнул:
– Новый царь не испытывает такой жажды продолжать войну, какой отличался его отец. Появились признаки того, что его больше беспокоит растущее недовольство подданных из-за нехватки продовольствия, вызванной войной. Мы планируем новое наступление. Могу предположить, что военные действия прекратятся к весне следующего года.
– Но вы не выглядите триумфатором, милорд.
– Мне вспомнилась еще одна фраза, сказанная вами шесть недель назад.
– Какая именно?
– Неограниченная власть может стать невыносимым бременем.
– Дэниел Харкурт был вашим поверенным, милорд. Когда вы не позволили полиции получить доступ к его документам, это было связано с тем, что Харкурт помогал вам в деле, о котором не должен узнать ни один из членов правительства?
– Я не могу ответить на этот вопрос.
– Тогда, может быть, вы ответите на другой? Ваше желание держать инспектора Райана и сержанта Беккера подальше от гидропатической клиники было вызвано только опасениями, что они узнают о докторе Мандте?
– А чем еще оно может быть вызвано?
– Возможно, вы догадываетесь, кто убил Дэниела Харкурта, и хотите защитить убийцу.
– Защитить… Бог мой, Дэниел был моим другом! Мне было невыносимо больно мешать расследованию.
– Значит, теперь, когда доктор Мандт отправился в безопасное место, вы больше не будете препятствовать следствию? – спросил Де Квинси. – Инспектор Райан, сержант Беккер, Эмили и я вольны использовать все возможности, чтобы найти убийцу?
– Если вы поймаете его – кем бы он ни был, – я сам готов исполнить работу палача.
По темному коридору шли сразу два адвоката, а не один – и солиситор, и барристер. Гарольд порывисто вскочил с койки.
– Скиффингтон и Лавери, спасибо, что пришли! – Гарольд знал их не только как адвокатов, но и как партнеров по карточной игре и поэтому обратился к ним по-дружески. – Я уже начал отчаиваться!
– Нам рассказали о ваших трудностях с законом, – отозвался тот из двоих, кто выглядел более солидно.
