Приподняв фетровую шляпу, Питер распрощался с экономкой и двинулся к станции метро.
Глава семнадцатая
Совет, который дала ему за завтраком Стеф, был в высшей степени разумным, но неприемлемым.
– Посмотри правде в глаза, Пит: время на исходе. У тебя нет шансов разрешить проблему маленькой японки.
– Ну и в чем эта проблема?
– Не занудничай, дорогой, – вздохнула жена. – Еще только утро.
Чтобы продемонстрировать добрую волю, Даймонд предложил поджарить для жены хлеб в тостере.
– Я только хочу, чтобы ты объяснила, какие такие проблемы я не в состоянии решить?
– Речь.
– Хочешь сказать, ее отсутствие?
Стефани поставила локти на стол, сцепила руки и, опустив на них подбородок, посмотрела на мужа. Ее взгляд говорил: «До какой степени безрассудства ты можешь дойти в своей рассудительности?»
– Я никогда не надеялся вернуть ей речь, – буркнул Питер. – Старался только найти ее родственников. Я полицейский, а не логопед.
– И не полицейский, – мягко напомнила жена.
– Хорошо, бывший полицейский.
– Но тебе не приходилось иметь дело с брошенными детьми.
– Меня обучали. Я знаю, как поступать. Слушай, Стеф, я Наоми не брошу.
Она встала и понесла тарелку к раковине.
– Что ты можешь? Ты говорил, что ее вылет в Бостон назначен на завтра?
– Да.
– Может, это для нее лучший шанс, Пит? Школой руководят японцы. У них прекрасная репутация.
Даймонд не имел ничего против школы.
– Ты хочешь знать, что я могу делать? Заставить ее рисовать. Наоми посредством рисунков явно пытается установить взаимопонимание. Я завоевал ее доверие. Теперь она держит меня за руку.
Стефани взглянула на бегущую на тарелки воду и незаметно для мужа улыбнулась. Маленькая немая девочка укротила медведя, просто подержав его за руку.
– Хочешь пойти со мной? – спросил он.
– В школу?
Стефани, обрадованная его предложением, помолчала и покачала головой:
– Она меня не знает. И не откроется, если рядом окажется чужая тетка. Девочка видела много добрых женщин – социальных работников, сотрудниц посольства и учителей спецшколы, которые пытались из нее что-то выудить. Не сомневаюсь, все они достойные люди, но не то, что ей нужно. Бог знает, как и почему, ты, похоже, достиг с ней взаимопонимания. Иди один, дорогой, только не очень надейся на ваше общение.
Зная субботнее расписание в школе, Даймонд пришел незадолго до десяти утра, когда завтрак закончился, комнаты убрали, детей одели и отправили играть. Было ясное безоблачное лондонское утро, одно из тех, когда городской смог кажется просто досужей выдумкой. Детские голоса раздавались из заднего сада, и Даймонд двинулся вокруг дома. Его тотчас узнал Клайв и с подаренной им машинкой подбежал, заставляя жужжать инерционный мотор. Питер приветственно распахнул руки, но мальчик вильнул влево, словно внезапно вспомнив, что он аутист и ему нет никакого дела до взрослых.
В этот день дежурила миссис Строу и, сидя на скамейке, прилежно вязала что-то из шерсти отвратительно-зеленого цвета. Питер вежливо поздоровался с ней и спросил, в школе ли мисс Масгрейв. Общаясь с миссис Строу и упоминая кого-то другого, все в школе неизменно говорили «миссис», «мисс» или «мистер».
– Она занята.
– В кабинете?
– Я сказала, занята.
– А где мне ее найти?
– Она не желает, чтобы ее беспокоили.
– Это я понял. Спрашиваю, где она.
– На телефоне.
Некоторые реплики миссис Строу, если принимать их буквально, могли показаться бредом. Даймонд представил, как директриса школы пытается сохранить равновесие, стоя на телефонном аппарате.
– Я не интересуюсь, что она делает.
Миссис Строу усмехнулась.
– Говорит по телефону в кабинете? – Там у нее стояло целых три аппарата.
Молчание.
– Пойду посмотрю сам. Где сегодня утром играет малышка Наоми?
Миссис Строу поджала губы. На сей раз она казалась еще менее любезной, чем всегда. Молча продолжала вязать, напряженно, с усилием двигая пальцами.
– Разве не вы дежурите? – Даймонд, раздраженный ее безгласным представлением, начал выходить из себя. – В это время она должна находиться в саду с остальными.
– Ее нет.
– Что значит – нет?
– Вы не понимаете по-английски?
– Уехала?
Миссис Строу снизошла до кивка.
– Насовсем?
– Забрали сегодня утром.
Она не потрудилась оторвать от вязанья глаз. Бросила небрежно, словно об этом все давно знают, а ей недосуг заниматься глупостями – пора начинать новый ряд. Даймонд был настолько потрясен, что сумел лишь выдавить:
– Что?
– У вас проблемы со слухом?
Он отвернулся и пошел разыскивать Джулию Масгрейв. Экономка оказалась права – директриса говорила по телефону.
– Все в порядке. Он только что вошел. Я сообщу ему сама, – произнесла она в трубку и отодвинула аппарат. – Я говорила с вашей женой.
– С моей женой?
– Пыталась с вами связаться. Не знала, что вы уже здесь. У меня для вас плохие новости.
– Миссис Строу мне сказала о Наоми.
Лицо Джулии посуровело.
– Ох уж эта женщина! Отдала ребенка, не проинформировав ни меня, ни социальных работников. Вообще никого.
– Вы сами тут были?
– Все произошло до моего прихода. Примерно в восемь часов утра, когда дети завтракают. Из сотрудников в школе находились только миссис Строу и кухарка-малазийка. Я понимаю так: в дверь постучала японка, объявила, что она мать Наоми и пришла ее забрать. В качестве доказательства предъявила паспорт и фотографию Наоми. По словам миссис Строу, девочка ее узнала.
Даймонд пытался осмыслить информацию.
– Паспорт и фотографию или паспорт с фотографией?
Джулия покачала головой:
– Фотография была отдельно от паспорта. Это был паспорт женщины, но в нем записан ребенок.
– Наоми?
– Девочка с другим именем. Но если вы помните, имя Наоми дали ей мы.
– Как выглядела женщина?
– Вы же знаете, каково выудить информацию из миссис Строу, – пожала плечами директриса. – Когда она сообщила, что отдала Наоми, ни с кем не посоветовавшись, я настолько возмутилась, что упустила шанс нормально с ней поговорить.
