– Верно. Кто бы ни дотрагивался до этих предметов, он был в перчатках, – неожиданно поддержал его лейтенант. – По крайней мере, это установлено. Так, по-вашему, Липман жив и в добром здравии? Посадил девочку в машину и куда-то отвез до того, как явились мы?
– Именно так.
– Куда?
– Ни малейшего представления. Но, по крайней мере, нам известно, кого искать. Можно распространить описание его внешности.
– Ночью сделали, – сообщил, зевнув, Истланд.
– Результаты есть?
– Никаких.
Даймонду не требовалось объяснять, насколько трудно выследить в Нью-Йорке машину.
– Ну и что скажете?
– По поводу?
– По поводу того, что я вам только что изложил.
– Я не в восторге, – честно ответил американец.
В «Шератон-центре» они поднялись на лифте на третий этаж. Вместе с ними в кабине стояли люди, у которых на груди красовались таблички с эмблемой компании «Манфлекс». Для проведения конференции выбрали георгианские аппартаменты. Девушки в красных блейзерах и белых юбках раздавали папки с информацией. Даймонд взял одну и с мрачным удовлетворением отметил, что внутрь вложен лист с поправкой: «Вести конференцию с профессором Черчуордом будет вместо вице-председателя Майкла Липмана председатель Дэвид Флекснер». Незаметно устроившись ближе к заднему ряду, Даймонд и Истланд наблюдали, как Флекснер вошел. Его сопровождал профессор – худощавый мужчина в коричневом костюме, с короткой стрижкой. Он сел на стул рядом с кафедрой. Конференцию открыл Дэвид, обратившийся к собравшимся так уверенно, словно его нисколько не встревожили события минувших суток. Поприветствовав аудиторию, он кратко изложил историю компании под руководством отца и перечислил основные лекарства, благодаря которым она получила известность. В это время еще подходили опоздавшие и присутствующие оглядывались, выискивая знакомых.
Под хлопки вежливых аплодисментов Дэвид представил мужчину в коричневом костюме – профессора Аларика Черчуорда. Мрачноватый, бледный, но владеющий собой, он несколько секунд сверлил зал голубыми глазами, затем начал выступление. Больше четырех миллионов американцев, сказал он, не помнят имен своих друзей и родственников. Забывают названия повседневных предметов – стульев, столов. Они страдают болезнью Альцгеймера, и среди них встречаются люди на ответственных и требующих полной отдачи сил постах. Список больных впечатляет и приводит в уныние. В нем актриса Рита Хейуорт, кинорежиссер Отто Преминджер, автор детективов Росс Макдональд, художник Норманн Рокуэлл. Причина заболевания неизвестна. Скорее всего симптомы вызывают нарушения в работе различных участков головного мозга. В последние пятнадцать лет ученые всего мира активно искали способы борьбы с недугом.
Профессор очертил главные цели исследований, указал на стремление найти нечто новое, революционное. Задача в том, чтобы улучшить снабжение головного мозга ацетилхолином – нейромедиатором, играющим таинственную и ключевую роль в функционировании памяти. С развитием болезни Альцгеймера снабжение мозга этим веществом стремительно снижается.
Его же подход иной, поскольку он направлен непосредственно на нервные клетки. Уже двенадцать лет группа ученых из Америки, Европы и Азии проводит эксперименты на животных с целью изучения свойств составов в роли ингибиторов, отдаляющих или даже предотвращающих смерть нервных клеток. В последние восемь лет их усилия были сосредоточены на продермолате, или иначе ПДМ3, – составе, доказавшем, что он является чем-то большим чем ингибитором.
Аларик Черчуорд был умелым шоуменом. Переходя к своему детищу, он держал публику в состоянии взволнованного ожидания. Показал фильм с заснятыми больными Альцгеймером, он тестировал их пять лет назад до применения ПДМ3.
Людям, среди которых были не только старики, – раньше Питер Даймонд считал, что Альцгеймером страдают только представители старшей возрастной группы, но перед камерой среди прочих находилась женщина сорока семи лет и мужчина пятидесяти двух, – задавали вопросы: какой теперь месяц, когда они родились и кто сейчас президент США. Интеллигентные на вид люди не знали элементарных фактов. Особенно нелепо выглядели двое мужчин, сердито требующих объяснить им, кто они такие и откуда взялись.
– Это, как я вижу, «до», – прокомментировал Даймонду Истланд.
– Что вы сказали? Боюсь, не уловил. А, теперь понял, что вы имели в виду. – Увлекшись фильмом, он и сам заговорил как умственно неполноценный. Жалкие люди на экране тронули его больше, чем он ожидал. Страх потерять память глубоко засел в нем самом, и Питер легко представил себя на месте больных.
Когда зажегся свет, профессор стал пространно излагать концепцию ПДМ3 и сыпал терминами, которые Питер почти не понимал. Он стал вспоминать трогательные образы тех, кого сняли в фильме.
Зал снова погрузился в темноту – на экране возникли кадры того, что было «после». Профессор объяснял увиденное зрителями. Части волонтеров – Черчуорд предпочитал называть их так, а не больными или объектами исследования, – давали ПДМ3, другой контрольной группе – плацебо.
У тех, кто принимал настоящее лекарство, был заметен прогресс. Они не только отвечали на вопросы, которые прежде ставили их в тупик, но без подсказок описывали перемены к лучшему в жизни. Могли сами одеваться, гулять, делать покупки в магазинах, писать письма. Стала выше на семь пунктов оценка диагностического теста на распознание речи. В контрольной группе, принимающей плацебо, наоборот, отмечалось ухудшение состояния. Потребительское отношение к людям покоробило Питера – хотелось, чтобы и этим несчастным давали не пустышку, а настоящее лекарство.
За фильмом последовала эффектная развязка. Когда зажегся свет, рядом с Черчуордом оказались двое – мужчина и женщина, которых он представил волонтерами из ролика. Их жизнь изменилась после того, как они начали принимать ПДМ3. И теперь они вразумительно ответили на два-три вопроса, продемонстрировав улучшение памяти. Они покинули сцену под непроизвольно разразившиеся аплодисменты.
Затем Дэвид Флекснер, вступив в роль ведущего, предложил задавать вопросы. Бородатый мужчина в первом ряду заметил, что известны запатентованные другими фирмами препараты, демонстрирующие потрясающие результаты в борьбе с болезнью Альцгеймера, но их эффект лишь временный. Через два года опять наступает ухудшение. Возможно ли, спросил он, что ПДМ3 обеспечивает длительное улучшение состояния?
Черчуорд ответил настолько гладко, что могло показаться, будто он сам придумал вопрос и договорился с человеком из зала. Хотя, наверное, так оно и было.
– Разумеется, сэр, я знаю об упомянутых вами средствах и согласен, что они непригодны для длительного медикаментозного лечения. На моей памяти шесть препаратов, которые проходят испытания в качестве стимуляторов холинергической системы, вырабатывающей ацетилхолин. Не вызывает сомнений, что определенный успех достигнут. Но, к сожалению, как вы отметили, срок действия крайне ограничен. Причина в том – это мое личное мнение, – что вырабатывающие ацетилхолин нервные клетки продолжают умирать. Наш подход с ПДМ3 противоположен – мы фактически регенерируем эти клетки. Эксперименты проводятся в Индиане и наших центрах в Токио и в Лондоне, и за семь лет мы не наблюдали серьезных ухудшений. Конечно, наши пациенты стареют – не забывайте, мы имеем дело главным образом с людьми из старшей возрастной группы, – но тесты и беседы обычно обнадеживают. Процесс задокументирован, и мои коллеги предоставят вам сегодня материалы. Еще вопросы?
