– Не помню! – отрезал отец.
– Ну как же, пап? Мы с ней еще на английском вместе сидим. Настя Волкова…
Руки отца дрогнули, и вода из ковша, который он держал, выплеснулась на горелку.
– Я запрещаю тебе общаться с ними, ясно? – выкрикнул он. – Ты обязан меня слушаться! Я тебя не затем привез в Москву, чтобы ты шатался непонятно с кем и влипал в истории! Неизвестно, чем вы вообще занимаетесь! Мне еще этих проблем не хватало! Галлюцинации у них!
На щеках отца краснели пятна. Он говорил с возмущением и, размахивая кухонной тряпкой, пытался вытереть воду на плите рукавом своего свитера. Мик никогда не видел его таким: отец всегда был спокойным и выдержанным. Мама могла вспылить, взорваться, накричать, а отец никогда не терял контроль над собой и всегда разряжал обстановку добродушными шуточками.
– …если узнаю, что ты с ними встречаешься, я тебя отсюда увезу, понял? – бушевал отец.
– Я пошел к себе! – выпалил Мик. – Есть не буду!
Он выскочил из кухни, сорвав злость на бедной двери. Она с такой силой захлопнулась, что с потолка посыпались хлопья побелки. Мику было все равно. Пусть эта убогая квартирка развалится, как и его жизнь. Он уже потерял маму. Что он будет делать, если потеряет и отца?
Глава 6
Дача тети Юли
Они решили встретиться на Ярославском вокзале ровно в три. У Мика с Настей было семь уроков, и они едва успевали вовремя. Здравое предложение Мика прогулять биологию Настя отвергла наотрез:
– Если Тимошка узнает, она нас убьет.
И, в свою очередь, предложила отпроситься по-честному:
– Я скажу, что мне нужно сидеть с карапузами.
– А что скажу я? – не согласился Мик. – Давай позвоним ребятам и договоримся на четыре.
– Нам еще полтора часа на электричке ехать, – напомнила Настя. – Или ты хочешь, чтобы мы полезли в дом ночью и нас приняли за грабителей?
Мик не хотел. Если бы разобраться с учителями было так же просто, как с отцом! Ему он оставил на холодильнике записку, что после уроков пойдет на день рождения к однокласснику. Но для биологички вечеринка вряд ли будет серьезным поводом отпустить их с урока.
– Ладно, – вздохнула Настя. – Отсидим биологию и помчимся. Если повезет, успеем вовремя.
Но за десять минут до звонка в кабинет биологии вошла Мария Тимофеевна. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять: случилось что-то из ряда вон выходящее. Ее глаза метали молнии. Казалось, что даже бусы вот-вот заискрятся от гнева.
Не взглянув на молодую тощую биологичку, она скомандовала:
– Репин, на выход. Ты мне нужен.
Потом, спохватившись, добавила:
– Извините, Наталья Михайловна. Срочное дело.
Биологичка закивала, как китайский болванчик. Мик испуганно посмотрел на Настю. Неужели Тимошка что-то пронюхала? Но как? Настя еле заметно постучала по циферблату своих часов. Мик кивнул. Конечно, он помнит о времени и постарается удрать от Тимошки как можно скорее. Если это будет в человеческих силах.
Он сложил вещи в рюкзак и поплелся к выходу.
Пока они шли по коридору, Мария Тимофеевна молчала. Мик не торопился задавать вопросы: общаясь с Тимошкой, чем больше молчишь, тем безопаснее.
Она привела его в свой кабинет. Там сидели двое. Девчонка с тонкими косичками, совсем маленькая, лет десяти. И секретарь Катя с красными глазами и распухшим носом.
– Здрасте, – сказал Мик с удивлением.
Катя только всхлипнула в ответ. Маленькая девчонка посмотрела на него с испугом и тоже ничего не сказала.
– Садись, Репин, – произнесла Мария Тимофеевна свирепо.
Мик присел за первую парту, не выпуская из рук рюкзак.
– Вчера у нас кое-что случилось. Кое-что очень неприятное, – продолжила Мария Тимофеевна. – Из сумки Катерины Сергеевны пропал дорогой ноутбук.
– Мне папа на день рождения подарил, – по-детски всхлипнула Катя и, некрасиво сморщившись, заревела.
Мику было жаль ее, но он не мог понять, при чем тут он.
– На третьем уроке ноутбук еще лежал в сумке. Катерина Сергеевна его видела. После седьмого урока она ушла домой, а вечером обнаружила, что ноутбука в сумке нет. Весь день сумка находилась в учительской. В учительской, – повторила Мария Тимофеевна с нажимом. – Ты ничего не хочешь рассказать нам, Репин?
Она нависла над ним как гора. Мик невольно втянул голову в плечи. В глазах Тимошки бушевала ярость. Она обвиняла без слов, и даже невинный младенец в ее присутствии почувствовал бы себя преступником.
– Я… я не знаю, – пробормотал Мик.
– Твои предположения? Когда он мог пропасть?
– Не знаю! – выпалил Мик. – Может, в автобусе вытащили. Или в метро!
– Я живу в соседнем доме, – всхлипнула Катя. – Я не езжу в транспорте.
– Ноутбук вытащили в школе, – грозно сказала Мария Тимофеевна.
Она не сводила с Мика глаз. Холодея от страха, он понял, что она все знает.
– Я жду, Репин.
Она ждала признания, но ему было не в чем признаваться. Почти не в чем. В любом случае, к ноутбуку это не имело отношения.
– Я ничего не знаю, – твердо сказал Мик. – Мне очень жаль.
– А я думаю, что знаешь. – Мария Тимофеевна отошла к доске, и Мику сразу стало легче дышать. – Ты был в учительской на седьмом уроке!
– Нет…
– Не ври! – рявкнула Тимошка. – Ксюша видела, как ты выходил из учительской со звонком.
Она показала на маленькую девчонку. Мик лихорадочно соображал. Сказать правду? Но то, что он хотел вскрыть электронный журнал своего класса, не снимет с него подозрения в краже. Скорее ухудшит его положение. Наверняка в глазах Тимошки взлом журнала не многим лучше кражи. Если не хуже.
– Мы ждем, Репин, – сказала она. – Что ты делал в учительской?
Мик вскочил со стула. Сейчас важнее всего побыстрее вырваться из кабинета. Он сочинит что угодно, лишь бы от него отстали.
– Не брал я ваш ноутбук! Меня в учительскую послала Анна Андреевна, за контурными картами! В учительской никого не было. Я забрал карты и ушел.
Маленькая девчонка испуганно вжалась в спинку, зато Катя улыбнулась сквозь слезы.
– Не кричи, пожалуйста, – поморщилась Мария Тимофеевна. – Тебя никто не обвиняет.
Мик вытаращил глаза. Никто не обвиняет? Тогда зачем его притащили сюда и допрашивают при свидетелях как преступника?
– Мы выясняем обстоятельства дела, – продолжила Тимошка. – Кто где был. Кто что видел. Ты уверен, что никого не видел в учительской?
Мик вспомнил про Гингему и физрука. Оба противнее некуда, но вряд ли воры. Поэтому он лучше промолчит.
