– У тебя фотографии тоже могли пропасть, – сказала Ева.
– Никогда, – усмехнулся Артем. – Я бы телефон в школу не потащил.
– Я знаю, что виновата, хватит уже! – взорвалась Настя.
Мик не вмешивался. Последние полчаса он собирался с духом, чтобы сказать то, что должен был сказать.
– Надо вернуться, – наконец произнес он, когда Ева и Артем устали спорить и замолчали.
– Куда? – спросил Артем.
– На дачу.
– Что? – Ева вытаращила глаза. Артем покрутил пальцем у виска.
– Он прав, – сказала Настя с несчастным видом. – Что еще мы можем сделать? Нам нужны дневники. И мы знаем, где их найти.
Мик вспомнил темный вонючий чердак, золотой зуб сторожа, бешеный лай его собаки… Он понимал, почему ребята смотрят на него с таким ужасом. Сам боялся не меньше.
– Мы с Настей виноваты в том, что фотки пропали, – продолжил он, стараясь не смотреть на нее. – Будет справедливо, если мы съездим за ними вдвоем.
Он ждал, что Настя возмутится, но она кивнула:
– Я согласна. Мы фотки прощелкали. Нам и расхлебывать.
– Раз вы настаиваете… – задумчиво проговорил Артем. – В принципе, это правильно.
– Нет! – вдруг воскликнула Ева. – Мы команда и должны всегда держаться вместе.
У Мика потеплело на сердце.
– Ты хочешь обратно в лапы к сторожу? – сердито проговорил Артем. – В прошлый раз ты удирала быстрее всех.
– Это было в прошлый раз, – сказала Ева. – Мы были не готовы. А сейчас мы приедем подготовленными.
– Как? – воскликнул Артем.
– Мы с собой кое-что возьмем.
– Что? – скривился он. – Ружье? Газовый баллончик?
– Нет, – победно улыбнулась Ева. – Моего папу.
По воскресеньям отец Евы обычно работал в своем кабинете.
– Но я могу приходить к нему когда угодно, даже если он очень занят, – гордо рассказывала Ева, когда они снова шли бесконечными коридорами по пушистым коврам. – Папа решит все наши проблемы. Вот увидите.
– Давайте сразу договоримся, что ему сказать, – предложил Артем.
– Правду? – Ева с надеждой посмотрела на Настю. Та помотала головой:
– Нельзя. В лучшем случае, он над нами посмеется. Нужно что-то придумать.
– Тогда скажем, что эти фотки нам нужны для школьного проекта, – вздохнула Ева. – Не знаю, как вам, а нам вечно задают всякую чушь.
Перед массивными темно-коричневыми дверями Ева остановилась. Она громко постучала и заглянула внутрь.
– Пап, ты здесь? Можно? Я с ребятами.
Папа, видимо, не возражал ни против Евы, ни против ребят, потому что Ева приглашающе махнула им и первой зашла в кабинет.
Мик вошел последним. Кабинет был не меньше комнаты Евы, если не больше. Несколько книжных шкафов стояли один за другим как в библиотеке. На одной стене висел громадный плоский телевизор. Напротив него – длинный угловой диван, столик и маленький шкафчик с напитками. Широкий стол на мощных кривых ногах стоял у окна. Стену за диваном украшала шкура неизвестного зверя.
Отец Евы сидел за столом и что-то печатал на компьютере. Он был высокий и тощий, а его густые волосы отливали рыжиной. Выглядел он очень молодо. Если бы Мик встретил его на улице, ни за что не подумал бы, что перед ним взрослый человек, да еще банкир. Зато с мамой Евы он составлял отличную пару.
– Здрасте, – неловко пробормотал Мик.
Банкир даже не посмотрел в их сторону.
– Никитос, – строго сказала Ева, – где папа?
– Я здесь, Ева! – раздался мужской голос откуда-то из-за шкафа.
– Папуля, у нас к тебе очень серьезный вопрос, – проворковала Ева.
– Сейчас буду, солнце, – отозвался голос. – Садитесь пока. Наливайте себе что-нибудь.
Из «чего-нибудь» в шкафчике возле дивана оказалось три сорта газировки и графин с соком. Они все выбрали по газировке, и, когда Ева уселась рядом с Миком, он кивнул на парня за столом и тихо спросил:
– Это кто?
– Никита, мой старший брат, – сказала Ева с презрением, – не обращай на него внимания. Он вечно строит из себя.
– Я подумала, что это твой папа, – хихикнула Настя.
– И я, – кивнул Артем.
– Я тоже, – сказал Мик.
Ева округлила глаза:
– Вы что? Ему двадцать лет, он еще в институте учится.
– Между прочим, мне двадцать шесть, и я аспирант, – подал голос Никита, не поворачивая головы. – И ты могла бы вспомнить, Ева, что обсуждать человека за его спиной неприлично.
– Подслушивать чужие разговоры – тоже! – огрызнулась Ева.
– Ты мешаешь мне работать!
– Я пришла не к тебе, а к папе!
– Дети, брейк! – Из-за шкафа наконец вышел мужчина. – Не устраивайте здесь базар.
Теперь не могло быть никаких сомнений в том, что это именно папа Евы. Он был невысок, с круглым животиком и лысиной. Короткостриженые волосы вокруг блестящей макушки были точно такого же цвета, как у Никиты, а в его улыбке угадывалось что-то Евино. Больше сходства с детьми у него не наблюдалось. Одет он был просто, но не по-домашнему: брюки, рубашка и вязаный жилет, растянувшийся на животе. В руках он держал стопку брошюрок.
– Все, нашел. Изучай! – Он положил брошюры перед Никитой и подошел к дивану: – Чем могу помочь, молодые люди?
Он так приветливо улыбался, что Мик сразу почувствовал себя как дома. Теперь было понятно, почему Ева все время говорит об отце.
– Пап, это мои друзья. – Ева вскочила с дивана. – Настя, Мик и Артем.
– Очень приятно. Михаил Викторович Бойко к вашим услугам.
– У нас проблема, пап. Нужна твоя помощь, – сказала Ева.
Михаил Викторович присел на диван рядом с Настей.
– Я тебя слушаю.
Ева коротко рассказала об их дачном приключении, обойдя все сомнительные факты. Михаил Викторович слушал внимательно, иногда кивал и был очень серьезен, но, когда Ева закончила, спросил с улыбкой:
– Значит, на этот чердак вы залезли тайком?
Ева покраснела.
– Похвально, что ради школьного задания вы готовы рискнуть, – задумчиво проговорил Михаил Викторович. – Но я бы предпочел, чтобы моя дочь держалась подальше от сомнительных авантюр. Ее друзья тоже.
Под его укоризненным взглядом Мик опустил глаза.
– Вам ясно, орлы? – Михаил Викторович обращался прямо к Мику и Артему. – Девушек надо беречь.
«Орлы» дружно кивнули.
– Поэтому нам нужна твоя помощь, пап, – сказала Ева. – Ты мог бы съездить с нами к этому сторожу и договориться, чтобы он разрешил нам сфотографировать бумаги?
