– Если решишь свалить, Ллойд, смотри не обломись потом. Я же вижу, каким ты становишься с ней, что с тобой происходит. Только не спорь!
– Да, но…
– Что «да но»? «Да но», «да но»! Не ссы ты, или, может, я, конечно, чего-то не знаю. Не бойся любви, парень, именно это им и нужно. Именно так они нас и различают. Не бойся никогда любви.
– Может, ты и прав, – отвечаю я. – Хочешь, яичницу сделаем?
29. Хизер
Странно, но Ллойд никак не проявляется на неделе. Меня это начинает слегка возмущать. На выходных все было здорово, мы наедались экстази и много занимались любовью. Это было как один большой праздник. Но на неделе он почему-то избегал меня. Однажды мне это надоело. Я пришла к нему без звонка.
Когда я появилась у него, его квартира была сплошной бардак. Хуже, чем у Мэри в худший из дней.
– Понимаешь, я живу по-другому в обычные дни, Хизер. Я же знаю себя. Просто я сейчас плохая компания, – сказал он мне.
Выглядел он ужасно – уставший, напряженный; под глазами темные круги.
– Понятно, – ответила я. – Ты все твердишь, как ты любишь меня, но быть со мной ты хочешь, только когда впираешься на выходных. Отлично.
– Это не так.
– Нет, так. – Я услышала, как начинаю говорить повышенным тоном. – Ты вот сидишь здесь целый день в депрессии и чахнешь. Любовью мы занимаемся только по выходным, только когда ты наглотаешься экстази. Ты просто подделка, Ллойд, ты – эмоциональная и сексуальная подделка. Не можешь, не лезь, раз эмоционально не дорос… Не говори, что тебе доступны эмоции, которых ты не можешь получить без наркотиков!
Я чувствую себя виноватой, что выговариваю ему, потому что он кажется таким подавленным, но я все равно раздражена. Не могу ничего с собой поделать. Я хочу, чтобы все развивалось. Я хочу быть с ним больше. Мне это нужно.
– Это не подделка, блин. Когда я в экстази, я именно такой, каким бы я хотел быть. Это совсем не то, что у меня что-то прибавляется, наоборот, что-то уходит; все это дерьмо, что обычно лезет в голову. Когда я в Е, это настоящий я.
– Ну и кто же ты сейчас?
– Я жалкая эмоциональная развалина, побочный продукт того мира, что создала кучка уродов для себя самих за наш счет. Главная беда в том, что они даже сами не могут ему порадоваться.
– А ты радуешься?
– Ну, может, не прямо сейчас, но у меня бывают моменты, в отличие от этих уродов…
– Да-да, выходные.
– Да, выходные! Я хочу этого! Почему мне нельзя получать то, что хочется?
– И ты это получаешь. И я хочу, чтобы у тебя это было! И чтобы ты мне это давал! Слушай, не звони мне какое-то время. Ты не можешь без наркотиков, Ллойд. Но если ты хочешь встречаться со мной, пусть это будет без наркотиков.
Ему было так плохо, но не так, как стало мне, когда я вернулась домой и моя злость утихла. Я ждала его звонка, подскакивая на месте каждый раз, когда звонил телефон.
Но он так и не позвонил, а я не смогла себя заставить позвонить ему. Ни тогда, ни потом, особенно после того, что я услышала о нем на одной вечеринке.
Мы с Мэри и Джейн пришли туда вместе, и у меня кровь застыла в жилах, когда я услышала, как на кухне ребята рассказывают об одном пареньке по имени Ллойд из Лита, и про то, что он сделал, и про то – с кем.
Я не могла позвонить ему.
Эпилог
Я танцую в «Пьюре», танцую как сумасшедшая, потому что из Лондона приехал Уэзеролл, и он незаметно переходит от эмбиента к жесткому техно-биту, и вот пошли лазеры, и все постепенно сходят с ума, и сквозь все это я вдруг вижу его, дергающегося в свете стробов, а он видит меня и подходит. На нем та же куртка. Та, в которой он был, когда мы познакомились. Та, которой он укрыл мои плечи в ту ночь.
– Что тебе надо? – кричу я ему, не пропуская ни одного удара.
– Мне нужна ты, – говорит он, – я люблю тебя, – кричит он мне в ухо.
Легко говорить, когда в тебе столько экстази. Но меня это трогает, хоть я и стараюсь этого не показывать, так же как и того, что он мне здорово нравится. С того дня уже прошло три недели.
– Ага, скажи мне это утром в понедельник, – усмехаюсь я.
Это нелегко, потому что я в экстази до отказа и чувства так обострены. Я больше никому не позволю себя одурачить. Никогда. Шум начинает мне мешать. Все было так хорошо, но Ллойд превратил все в какую-то бетономешалку своей фигней, которая прочно засела у меня в башке.
– Я зайду к тебе.
– Поверю, когда ты и в самом деле зайдешь, – отвечаю я. Кем он себя, блин, считает, а?
– Поверь, – говорит он.
О Бэтмен, мой Черный Траханый Рыцарь, я не думаю.
– Пойду найду Джейн, – говорю я ему.
Мне просто хочется уйти. Мне хорошо, я сама по себе. Он просто инвалид, бедный жалкий инвалид. Нужно было думать раньше. Нужно было сказать раньше. Ллойд. Уходи. Я повернулась к диджею. Я пыталась вернуться в ритм музыки, танцуя, пытаясь забыть о Ллойде, выгнать танцем его из своей головы, вернуться туда, где я была до его появления. Толпа обезумела. Вот сумасшедший прямо перед Уэзероллом выделывает что-то безумное, потом останавливается и хлопает ему, а тот отвечает, поднимая ритм все выше и выше. Мне становится жарко и нечем дышать, и я останавливаюсь на секунду. Бреду сквозь толпу к бару взять воды. Тут я встречаю Алли, приятеля Ллойда.
– На чем сегодня Ллойд? – спрашиваю его.
Не надо было. Ллойд мне не интересен.
– Ни на чем, – отвечает Алли. Он потный, сразу видно, что только что давал жару, – принял пару стаканчиков. – Не стал таблетку есть, вот как. Говорит, что собирается сделать перерыв месяцев на шесть. Не хочет перспективу искажать, кажется, так сказал наш умник. Слушай, Хизер, – говорит он мне доверительно, – надеюсь, ты не сделаешь из моего приятеля цивила, а?
Ллойд не в таблетке. Тысяча мыслей вспыхивают в моей голове, отравленной МДМА. Уэзеролл замедляется, и у меня начинает слегка кружиться голова.
– Слушай, Алли, хочу тебя спросить кое о чем, – говорю я, слегка дотрагиваясь до его рукава, – кое-что про Ллойда.
И я рассказываю ему о том, что слышала на вечеринке. Он громко смеется в ответ, а потом рассказывает мне, что было на самом деле.
После этого я чувствую себя полной дурой. Щупаю пальцем свою вторую таблетку, которую уже переложила из лифчика в маленький кармашек джинсов. Пора принимать. Но нет. Я вижу, как Ллойд разговаривает с этим парнем и девчонками. Киваю ему, и он подходит ко мне.
– Говоришь с кем-то особенным? – спрашиваю я, а сама вся сжимаюсь при звуке своего голоса: мелочный, ревнивый, саркастичный.
Он только тихо улыбается и смотрит мне в глаза.
– Теперь да, – отвечает он мне.
