Бутен во всем следовал примеру де Лангля; он воздерживался от стрельбы и приказал своему отряду дать залп лишь после того, как раздался выстрел командира. Само собой понятно, что на расстоянии четырех – пяти шагов промахнуться было невозможно, но перезарядить ружья моряки не успели. От удара камня Бутен также свалился, но, к счастью, упал между двумя стоявшими на мели шлюпками. У всех, добравшихся вплавь до баркасов, было по нескольку ран, почти исключительно на голове. Что касается тех, кто по несчастливой случайности свалился в сторону туземцев, то их немедленно прикончили ударами палиц.
Своим спасением сорок девять наших моряков оказались обязанными благоразумию Вожюа, поддерживавшего образцовый порядок, и исполнительности его помощника Мутона, командовавшего баркасом «Буссоли».
Баркас «Астролябии» был так перегружен, что сел на мель. Это обстоятельство внушило островитянам мысль напасть на отступавшие шлюпки с ранеными. Большая толпа индейцев бросилась к тянувшимся у входа в бухту рифам, мимо которых шлюпки неминуемо должны были пройти в десяти шагах. Пришлось выпустить в разъярившихся туземцев остаток зарядов, и шлюпки, наконец, выбрались из бухты».
Сначала Лаперуз носился с мыслью отомстить за смерть несчастных товарищей. Бутен, прикованный ранами к постели, но полностью сохранивший здравость суждений, настойчиво убеждал этого не делать. Он указал командиру на огромный риск, связанный с новой попыткой высадиться: расположение бухты было таково, что в том случае, если шлюпки опять сядут на мель, ни один француз из нее не выберется, так как росшие у самого края воды деревья смогут послужить островитянам надежной защитой от ружейного огня. Лаперузу пришлось два дня лавировать вблизи места, где разыгрались кровавые события, не имея возможности удовлетворить жажду мести, охватившую команды его кораблей.
«Это может показаться, конечно, невероятным, – рассказывает Лаперуз, – но пять – шесть пирог отошли от берега и привезли для обмена свиней, голубей и кокосовые орехи; меня охватил такой гнев, что я с трудом сдерживал желание дать приказ пустить их ко дну».
Легко понять, что после потери убитыми или тяжело раненными части офицеров и тридцати двух лучших матрасов, лишившись двух шлюпок, Лаперуз был вынужден изменить свои планы, так как в случае малейшей аварии ему пришлось бы сжечь один из фрегатов, чтобы оснастить другой. Не оставалось иного выхода, как направиться в Австралию в гавань Ботани-Бей, исследуя лежащие на пути острова и с помощью астрономических наблюдений определяя их координаты.
14 декабря обнаружили остров Ойолава, входящий в состав архипелага Самоа и виденный Бугенвилем лишь очень издалека. Вряд ли даже Таити можно сравнить с ним по красоте, размерам, плодородию почвы и плотности населения. Жители Ойолава, во всех отношениях похожие на туземцев островов Мануа, вскоре окружили корабли и стали предлагать морякам многочисленные продукты своей страны. По всей вероятности, французы первыми вступили в торговые сношения с этими людьми, не имевшими никакого понятия о железе, так как они предпочитали одну бисерину топору или шестидюймовому гвоздю. Среди женщин попадались хорошенькие; они были изящно сложены; их глаза, жесты говорили о мягкости характера. Напротив, лица мужчин выражали плутоватость и свирепость.
Остров Уполу, мимо которого экспедиция прошла 17 декабря, относился еще к архипелагу Самоа. По всей вероятности, известие об убийстве французов дошло до жителей Уполу, так как ни одна пирога не отошла от берега, чтобы приблизиться к кораблям.
20 декабря французы заметили Кокосовый остров (Тафахи) и открытый Схаутеном остров Предателей (Ниутабутабу). Последний разделен на две части проливом, который остался бы не замеченным французскими мореплавателями, если бы они не шли вдоль самого берега. Корабли были окружены большим числом пирог. Туземцы доставили самые прекрасные кокосовые орехи, какие Лаперузу приходилось когда-либо видеть, бананы, ямс и лишь одного поросенка.
Долгота островов Кокосовый и Предателей была указана Уоллисом, назвавшим их Боскавен и Кеппел, на один градус тридцать минут западнее истинного положения; их также можно отнести к островам Самоа. Лаперуз считает, что туземцы этого архипелага принадлежат к самому красивому из полинезийских племен. Высокие, сильные, хорошо сложенные, они по красоте типа превосходят жителей островов Общества. Наречия, на ко- торых говорят таитяне и жители Самоа, очень похожи. При других, обстоятельствах командир высадился бы на этих прекрасных островах, но возмущение моряков еще не улеглось, воспоминания о событиях на Мануа были еще очень свежи, и Лаперуз опасался, как бы под любым самым пустяковым предлогом не разгорелась кровавая стычка, которая немедленно перешла бы в массовое избиение.
«Каждый виденный нами остров, – рассказывает он, – напоминал о каком-нибудь случае вероломства со стороны туземцев. На островах Отдыха, к востоку от Самоа, они напали на моряков Роггевена и побили их камнями; моряки Схаутена подверглись нападению у острова Предателей, лежавшего перед нами и расположенного к югу от островов Мануа, где островитяне так зверски расправились с нашими людьми.
Эти воспоминания заставили нас изменить свое отношение к туземцам. Мы жестоко наказывали за малейшие кражи и провинности; пуская в ход огнестрельное оружие, мы давали им понять, что в бегстве они не могут найти спасения от возмездия; мы не разрешали им подниматься на палубу и угрожали смертью, если они осмелятся нас ослушаться».
Озлобление моряков было очень сильным, и все же надо отдать должное благоразумию командира, сумевшего сдержать порыв мстительности.
От Самоа французы взяли курс на острова Тонга, лишь частично исследованные Куком. 27 декабря в этом архипелаге были открыты острова Вавау; английскому мореплавателю на них не удалось побывать. По величине равные Тонгатабу, острова Вавау более возвышенные, и на них имеется достаточно пресной воды. Лаперуз исследовал несколько островов архипелага Тонга и завязывал иногда сношения с жителями, доставлявшими свежую провизию лишь в небольшом количестве, не покрывавшем ежедневный расход. Поэтому 1 января 1788 года он решил направиться в Ботани-Бей, избрав курс, по которому не проходил еще ни один мореплаватель.
Открытый Тасманом остров Пилстаарт, являющийся скорее скалой, так как в самом широком месте он не превышает четверти лье, отличается очень крутыми берегами и может служить пристанищем лишь для морских птиц. Вот почему Лаперуз не имел никаких причин там останавливаться, тем более, что он спешил добраться до Австралии; но существует фактор, с которым приходится считаться даже в наши дни: это ветер, и Лаперузу пришлось на три дня задержаться у Пилстаарта.
13 января увидели остров Норфолк и два соседних островка. Командир, одобрив намерение естествоиспытателей ознакомиться с почвой и природными богатствами острова, стал на якорь в одной миле от берега. Но сильный прибой, казалось, делал высадку невозможной, хотя Кук пристал там без всякого труда.
Целый день прошел в тщетных попытках добраться до острова, не принеся никаких результатов для науки. На следующий день Лаперуз поднял паруса. В тот момент, когда фрегаты входили в проход, ведущий в Ботани-Бей, французские моряки заметили английскую эскадру. То были корабли коммодора Филиппа, имевшего задание основать Порт-Джексон (ныне Сидней) – зародыш обширной британской колонии на австралийском материке.
