— Лимита то есть, по-вашему? — уточнил Ларин.
— При чем тут «ограниченный»
[32]? Едут без всяких запретов. Вырастут, работать не хотят и — в столицу. Боже, что скоро с английским языком будет? То букву «г» как русские рычат, то «h» на немецкий манер г'ыкают…
«Это по-нашему, по-киевски», — хотел было заметить Ларин, но промолчал.
— А что касается мистера Дюка, то пусть все думают, что он — Уотсон, все равно у них физиономии похожи. Доктор, как известно, долгое время провел в Афганистане. Вот, скажем, там акцент и приобрел. Ну, в конце концов, на контузию спишем…
— Это как, «на контузию»? — заинтересовался Дукалис. — Не надо меня…
— Тихо, Толя, это понарошку, — перебил друга Ларин. — Я тебе потом все точно переведу…
Ситуацию спас раздавшийся в прихожей звонок, вскоре после которого на лестнице зашаркали шаги миссис Хадсон.
— Господин Холмс, вам письмо. И почему корреспонденцию все время таскают какие-то оборванцы?..
— Не волнуйтесь, дорогая миссис Хадсон, они же все равно не переступают порог дома, — миролюбиво заметил сыщик, разрывая конверт. — Ага, наконец-то! Вот для нас и первое дело. Надо думать, что скоро будет и кэб…
Действительно, вскоре под окнами зацокали копыта.
Миссис Хадсон проворно спустилась вниз.
— Ну вот, можно сразу и приступать, — обрадовался Холмс, — транспорт подан. Нужно поехать разобраться с одним весьма запутанным случаем. Мой знакомый инспектор Лейстрейд из Скотленд-Ярда еще вчера утром просил помочь.
Дукалис, выглянув в окно, увидел остановившийся внизу черный кэб и рядом с ним нетерпеливо прохаживающегося полисмена.
— Мистер Холмс, к вам пришли, — раздался из прихожей голосок миссис Хадсон.
— Да-да, мы уже спускаемся!..
Холмс вкратце рассказал друзьям суть дела. Оказывается, у одной весьма влиятельной персоны неожиданно пропала любимая собачка. Персона, имя которой сыщик не счел нужным называть, считает, что бедное животное похищено, дабы расстроенный владелец, занятый поисками, не смог участвовать в переговорах между английской короной и одной из европейских стран, отношения с которой были очень напряженными. Злодей, укравший собачку, рассчитал точно: ее хозяин будет безутешно рыдать, вместо того чтобы решать государственные вопросы.
— Следует найти хотя бы труп этой животины, — объяснил Холмс. — Когда ее судьба будет известна, наш клиент, хоть и будет скорбеть, но вернется к работе. Вы понимаете, господа, что открыто вмешиваться в дипломатические дела полиция не может. Единственное, на что они способны, — оказать помощь с транспортом. Ну, если, конечно, мне удастся найти какие-либо останки, тогда — другое дело. Да и то пресса все потом переврет, напишет что-нибудь вроде: «Половина тела собаки съедена дипломатом», — а в следующем номере все опровергнет: «Половина тела собаки не съедена дипломатом» — или, хуже того: «Половина тела не собаки съедена»… В общем, никакой огласки. А сейчас мы отправимся к вероятному похитителю собачки. Он — завсегдатай некоего «Клуба поэтов»…
— Неужели во всем Лондоне не найти подходящего экземпляра мини колд дог
[33]? — удивился Ларин.
— Нет, такого дога не найти днем с огнем. Порода больно редкая: Russian Yard
[34].
— Хорошо, тогда внедрили бы туда «барабана»… — Андрей спохватился и заменил непонятный для англичанина термин на более привычный: — Я говорю — агента. Глядишь, он чем-нибудь и помог бы…
— Как вы думаете, кто самый лучший в мире резидент? Холмс. — Сыщик самодовольно улыбнулся. — У меня в клубе давно сидит свой человек. Кстати, записка пришла именно от него. Вот, взгляните.
Оперативники с удивлением вчитались в странного содержания строки:
«Give me your hand: Have you to say?..
Few words, but, to effect, more than all yet:
That when we have found the king, —
in which your pain That way,
I'll this, — he that first
lights on him Holla the other».
[«Вот моя рука: вам нечего больше добавить?..
Немного, но о самом главном:
Когда найдем мы короля
(вы в эту сторону идите, я — в другую),
то кто первым встретит,
Пусть сразу сообщит другому»
(Шекспир, «Король Лир», акт 3, сцена I)]
— Вы видите, видите? — радовался Холмс. — Мой человек вышел на след пропажи! Надо немедленно ехать в клуб, чтобы разоблачить злодея.
— Андрюха, может, я ни хрена не смыслю в английском, но про собаку тут нет ни слова, — засомневался Дукалис.
— И правильно! — возрадовался великий сыщик, даже без перевода уловив сомнения гостя. — Ведь мой агент не мог написать открыто. Тут, главное — завуалировать суть, чтобы его не разоблачили. А по смыслу очень даже подходит: «Кто первым встретит — пусть сразу сообщит другому». Вот мне и сообщили.
Логика Холмса казалась железной, и оперативники отправились в «Клуб поэтов», чтобы найти там злополучную Рашен-Ярд.
* * *
— Колюня, а зна-аешь, кто такие вертоле-еты?
— Не-ет, Петя…
— Это чиста-а души поги-ибших та-анков…
— Да-а-а?
Два дошедших до крайней степени истощения наркомана и потому не оказавших никакого сопротивления патрульным при своем плененнии в результате облавы на местном рынке, вот уже полчаса доставали Чердынцева своими тупыми базарами.
— Вы заткнетесь или нет?! — Майор так врезал кулаком по решетке «обезьянника», что на столе, вынесенном из закутка дежурного и стоящем рядом с помещением для задержанных, подпрыгнул телефонный аппарат ядовито-зеленого цвета с нарисованным на диске набора номера голым пупсом, физиономически напоминающим начальника ГУВД генерал-лейтенанта Курицына.
Торчки
[35] умолкли и погрустнели.
— Ну?! — Чердынцев повернулся к столяру из ДЭЗа, выковыривающему из рамы застрявшие там куски стекла. — Как думаешь, получится?
Работяга колупнул стамеской деревянную реечку, посмотрел на прислоненное к стене мутноватое стекло, десять минут назад экспроприированное у ларечника-абхазца с соседней улицы, и кивнул:
