Наконец Мартышкин метким тычком под ребра заставил противника развернуться боком, треснул ему носком ботинка по щиколотке, схватил за грудки и дернул на себя. Пьяница мазнул грязной ладонью по лицу Сысоя, смачно плюнул стажеру на брючину и немедленно получил в ответ удар кулаком в грудь, отбросивший его на стойку перед окошечком дежурного.
Затылок алконавта вошел в соприкосновение со стеклом, и на стол Чердынцеву посыпались осколки.
«Крепленые береты» привстали, не желая упускать ни единой подробности из разворачивающейся у них на глазах душераздирающей сцены.
— Скотина! — заорал ошалевший майор, увернувшись от падающего аки лезвие гильотины особенно крупного осколка и напрочь забыв о правилах хорошего тона, в теории свойственных всем без исключения офицерам российской милиции. — Ты что наделал, шпрот недодавленный?!
Мартышкин подхватил сползавшего на пол оглушенного бухарика и поставил его вертикально.
— Отвечать, когда тебя господин майор спрашивает! — в манере служаки-ротмистра воскликнул стажер.
Пьяница замычал нечто невразумительное.
— Я не его спрашиваю! — возопил Чердынцев. — А тебя, чудовище!
— А что я?! — удивился Мартышкин.
Входная дверь распахнулась, и в проеме показался подполковник Николай Александрович Петренко, прибывший в родное управление с совещания у начальника ГУВД, где его опять ставили всем в пример как главу подразделения, укомплектованного самыми толковыми сотрудниками в пределах городской черты, и на карачки за невысокий процент раскрываемости заказных убийств, которых на участке Петренко сроду не совершалось.
Петренко вытер подошвы забрызганных грязью ботинок о черный синтетический коврик и окинул печальным взором помещение.
Чердынцев, Мартышкин, дежурный сержант в форме восхитительного серого цвета, с автоматом на плече и чуть тронутыми бледно-голубой тушью длинными девичьими ресницами, чье лицо можно было бы смело поместить в музыкальную энциклопедию в качестве иллюстрации к статье «Юность Петра Ильича Чайковского», и три «спецназовца» застыли на месте.
Только задержанный продолжал шевелиться, пытаясь оттолкнуть от себя вцепившегося аки клещ стажера.
— Что здесь происходит? — тихо поинтересовался подполковник.
— Он! — задыхающийся багровый Чердынцев ткнул пальцем в Сысоя. — Он!
— Что «он»? — Мухомор в свою очередь тоже начал наливаться краской.
— Это всё из-за него…
— Вот это? — Петренко вскинул подбородок и показал на разбитое стекло.
— Да! — Майор зачем-то отдал честь, приложив дрожащую руку к непокрытой голове.
— К утру чтоб было, как раньше, — приказал Мухомор и шаркающей усталой походкой двинулся к лестнице.
— Но… — застонал майор.
— Никаких «но», — Петренко остановился. — Завтра проверяющий прибудет, к десяти.
— Где ж я такое стекло возьму? — На лице Чердынцева проступила растерянность.
— Забейте фанерой и покрасьте в прозрачный цвет, — посоветовал Мухомор и, погрузившись в невеселые мысли по поводу прошедшего совещания, стал медленно подниматься по лестнице.
* * *
— Я же предупреждал: подожди. — Ларин укоризненно смотрел на выпучившего глаза друга. — Что за манера — неизвестную технику проверять методом тыка?
Оперативники стояли посреди каморки, недоуменно разглядывая друг друга.
Если после внезапной вспышки света и наступившего вслед за тем мрака короткая прическа Дукалиса почти не изменилась, ну разве что стала напоминать ёжика, то Ларин вполне мог бы пробоваться на роль Бивиса — его волосы стояли абсолютно вертикально.
— А тебе не кажется, что здесь что-то изменилось. Пол, например? — Анатолий покосился на кафельную плитку, казавшуюся теперь не голубой, а розовой. — И дверь, вроде бы, другого цвета была…
— Ты бы еще больше на кнопки жал, — огрызнулся Ларин. — Вот доберутся до тебя комитетчики, скажут, что их технику испоганил…
— Да я н-ничего. Я п-просто… Я скажу… — заикаясь, начал оправдываться Толян, вызвав дополнительный прилив недовольства напарника.
— Скажу… «Товарищ, верь: зайдет она, звезда разгула гласности. Припомнят наши имена тогда в госбезопасности», — продекламировал Андрей. — Пошли-ка отсюда поскорее, тем более что выход, кажется, все-таки отыскался. Да и убийца где-то рядом бродит.
Дукалис обиженно хмыкнул и первым шагнул за дверь.
Буквально через секунду Ларина, последовавшего за ним, едва не свалило с ног. Это Толян втолкнул в каморку какого-то тщедушного, похожего на бомжа мужичка, который, видимо, торчал снаружи у выхода. Держа незнакомца за широкие лацканы потертого клетчатого пальто, оперативник яростно тряс беднягу, требуя немедленно сообщить, куда тот дел пистолет, и назвать имя заказчика.
— Говори быстро, а не то по стенке размажу! — не желая терять драгоценных секунд, покуда задержанный мало что соображал с перепугу, наседал на незнакомца Дукалис.
— I don't… I don't…
[10] — пытался лепетать мужичок.
— Толян, тебе кнопки мало? Оставь человека в покое… — Ларин уже оправился после неожиданного вторжения. — Блин, ну я же предупреждал!
Дукалис пару раз приложил мужичка спиной к стойке с приборами; посыпались искры, свет в каморке погас, лишь где-то под потолком мерцала под слоем пыли тусклая одинокая лампочка.
Задержанный, оставленный наконец в покое, скрючился, сидя на корточках на полу и что-то невразумительно лопоча.
Андрей сообразил, что незнакомец изъясняется по-английски, и, тщательно подбирая оставшиеся в памяти с институтских времен слова, постарался мужичка успокоить. Попутно Ларин проверил у задержанного карманы на предмет спрятанного оружия и убедился в отсутствии такового. Документов у незнакомца тоже не оказалось. Андрей знал, что перед ним не убийца, во всяком случае — не исполнитель, так как человек, скрывшийся в подворотне, и одет был иначе, и ростом был много выше.
Тем не менее старая байка о плохом и хорошем следователях, очевидно, сработала. Перепуганный бомж понемногу стал приходить в себя, речь бедняги приобрела связность. Как понял Ларин из его слов, преступник только что выскочил из каморки и убежал. Куда именно, как ни старался выяснить оперативник, задержанный не сказал.
— Ты где живешь? — по-английски поинтересовался Андрей.
— I live in London, — последовал ответ.
— Да не слушай ты его, — встрял в разговор Дукалис. — Не видишь, он просто издевается? Давай оттащим его в отдел, а там разберемся.
— Ладно, — согласился Ларин, — пошли на выход. Let's go, sir. Big deal wate us
[11].
