На юг от области Катагум лежит страна Якоба, которую мусульмане знают под названием Муши. Клаппертону рассказали, что эту страну, покрытую известняковыми горами, населяют людоеды. Впрочем, мусульмане, испытывающие непреодолимый страх перед кафирами, подкрепляли это обвинение лишь тем, что они будто бы видели там висевшие на стенах жилищ человеческие головы, ноги и руки.
В области Якоба берет начало река Йеу, совершенно пересыхающая летом. По уверениям жителей, во время дождей ее воды еженедельно то поднимаются, то опускаются.
«11 января, – говорит Клаппертон, – мы снова пустились в путь, но уже в полдень нам пришлось остановиться в Мур- муре. Доктор был так слаб и истощен, что я не знал, протянет ли он хоть сутки. Со времени нашего отъезда из гор Обарри в Феццане, где его потного продуло сквозняком, он тяжело болел.
12 января на рассвете доктор выпил чашку кофе, и по его желанию я велел вьючить верблюдов. Я помог ему одеться, и он вышел из палатки, опираясь на своего слугу. Но в ту минуту, когда его собирались посадить на верблюда, я заметил, что на его черты уже ложится страшная печать смерти. Я сразу же велел внести его обратно, остался подле него и с печалью, которую не пытаюсь и выразить, смотрел, как он умирал. Он скончался без единой жалобы и, по-видимому, без страданий. Я послал к правителю за разрешением похоронить доктора, которое тотчас же и получил. Я приказал вырыть могилу под мимозой близ городских ворот. Когда по обычаю страны тело было омыто, я велел завернуть его в тюрбанные шали, взятые нами для подарков. Наши слуги перенесли тело и, прежде чем предать его земле, я прочел заупокойную службу. Затем я распорядился сразу обнести скромную могилу глиняной стенкой для защиты от хищных животных и приказал зарезать двух баранов, а мясо их роздал нищим».
Такова была печальная кончина доктора Аудни, судового врача и ученого натуралиста. Жестокая болезнь, начавшаяся еще в Англии, помешала ему принести экспедиции ту пользу, на какую рассчитывало правительство. Однако он не щадил себя для дела, уверяя, будто в пути чувствует себя лучше, чем во время остановок. Сознавая, что подорванное здоровье не дает ему возможности работать в полную силу, он старался никогда не быть помехой для своих спутников.
После этой грустной церемонии Клаппертон снова двинулся по направлению к Кано. Главными этапами путешествия были: Дигу-город, стоящий среди возделанной местности, где пасутся многочисленные стада; Катунгу, находящиеся уже вне пределов Катагума; Зангея (в конце гряды холмов Души)-бывшая раньше довольно значительным городом, если судить по протяженности еще стоявших крепостных стен; Гиркуа, где рынок лучше, чем в Триполи, и Соква, окруженная высоким глиняным валом.
В Кано, или Хана, как его называют Идриси
[57]
и другие арабские географы, Клаппертон вошел 20 января. Это место скрещения многих путей в государстве Хауса.
«Едва мы прошли ворота, – рассказывает путешественник, – я увидел, что жестоко обманулся в своих ожиданиях. Припоминая пышные описания, которые я читал у арабских географов, я думал, что увижу огромный город. Дома стояли на расстоянии четверти мили от городских стен, в некоторых местах сбившись кучками, с большими лужами стоячей воды между ними. Я зря принарядился, надев морской офицерский мундир – жители, занятые своими делами, не обратили никакого внимания, когда я проходил мимо, и даже не взглянули на меня».
Кано, столица области того же названия и один из главных городов Судана, расположен на 12°0'19" северной широты и 9°20' восточной долготы. В нем живут от тридцати до сорока тысяч человек, из них больше половины – рабы.
На базар, который с востока и запада граничит с большими, поросшими камышом болотами, слетаются целые стаи уток, аистов и ястребов – постоянных мусорщиков и уборщиков города. Тут продают все съестные припасы, какие потребляют в Африке, и можно купить говядину, баранину, козлятину, а иногда и верблюжье мясо.
«Туземные мясники, – рассказывает Клаппертон, – такие же ловкачи, как и наши. Они умеют надрезать мясо так, чтобы выставить напоказ жир, умеют поддувать тушу и подчас натягивают кусок бараньей кожи на ляжку козы».
Писчая бумага, изготовленная на французских фабриках, ножницы и ножи туземного производства, сурьма, олово, красный шелк, медные браслеты, стеклянные бусы, кораллы, амбра, оловянные кольца, серебряные безделушки, шали для тюрбанов, хлопчатобумажные ткани, коленкор, мавританская одежда и множество других изделий – всем этим изобилует базар в Кано.
За три пиастра Клаппертон купил хлопчатобумажный английский зонтик, доставленный через Гадамес. Путешественник побывал также на рынке рабов, где несчастных тщательно осматривали «с таким же вниманием, как врачи осматривают добровольцев, поступающих во флот».
Город в общем очень нездоровый – из-за болот, разделяющих его почти пополам, и ям, из которых берут глину для построек; в нем не прекращается малярия.
В Кано очень модно цветами «гурги» и табака красить зубы и губы в кроваво-красный цвет. Жуют также орех гуру и даже едят его. Этот обычай распространен не только в Хаусе, но и в Борну, где он, впрочем, запрещен женщинам. Кроме того, жители Хаусы курят местный табак.
23 февраля Клаппертон двинулся в Сокото. Ему пришлось пересечь живописную, хорошо возделанную местность. Рощи, разбросанные по холмам, отчасти напоминали ему английские парки. Стада прекрасных белых или пепельно-серых быков оживляли пейзаж.
Наиболее значительные поселки, встретившиеся на пути Клаппертона, были Гаданиа – город малонаселенный, так как феллаты продали жителей в рабство, – затем Донками, Зирмия – столица Замбры, Кагариа, Куарра и Камун, где его встретила охрана, посланная султаном.
Сокото – самый многолюдный город из всех, виденных Клаппертоном в Африке. Хорошо построенные прочные дома образуют правильные улицы, а не стоят группами, как в других городах Хаусы. Сокото окружен стеной высотою от двадцати до тридцати футов с двенадцатью воротами, которые регулярно запираются на заходе солнца. В городе две большие мечети, обширный рынок и просторная площадь перед резиденцией султана.
У жителей – в большинстве своем феллатов – много рабов. Рабы или работают по дому, или занимаются каким-нибудь ремеслом и трудятся на своих хозяев; среди них имеются ткачи, каменщики, кузнецы, сапожники и земледельцы.
Желая почтить султана Белло и доказать ему могущество и богатство Англии, Клаппертон решил явиться перед ним во всем блеске. Он надел мундир с золотыми галунами, белые штаны и шелковые чулки. В довершение своего маскарадного наряда он повязал голову тюрбаном и обулся в мягкие турецкие туфли. Белло принял его сидя на ковре между двумя столбами, подпиравшими соломенную крышу хижины, похожей на английский коттедж. Султан был рослый, представительный мужчина лет сорока пяти, одетый в «тобе»
[58]
из синей хлопчатобумажной ткани. На голове у него был белый тюрбан, концом которого он по турецкой моде прикрывал себе нос и рот.
