– Они вне опасности, в бурском госпитале.
– Довольно. Вы отказались ответить на два первых вопроса, и я вынужден передать вас в распоряжение майора Колвилла.
Это имя заставило молодого француза вздрогнуть. Еще один из убийц Давида Поттера! Сорвиголова, не скрывая ненависти, в упор взглянул на вошедшего майора. Это был длинный, как жердь, сухопарый и желчный англичанин с высокомерным и жестоким лицом.
– Дорогой майор, позвольте представить вам мистера Сорвиголову, нашего будущего палача.
– Ах, вот как? – презрительно поморщился майор. – Тот мальчишка, который осмелился послать офицерам Ее Величества идиотские письма? Ну что ж, теперь наша очередь позабавиться.
Майор поднес к губам хлыст, рукоятка которого оканчивалась свистком. На пронзительный звук свистка тотчас примчался уланский сержант.
– Максвелл, – процедил Колвилл, – бери-ка этого парня, и можешь сыграть со своими ребятами в «подколем свинью».
«Подколем свинью» – свирепая забава английских улан, где в роли «свиньи» до сих пор выступали чернокожие пленники. Никогда еще белый человек не становился объектом этого варварского развлечения. Жану предстояло стать первой жертвой зверства, которое вскоре коснулось многих плененных буров.
Услыхав передававшийся из уст в уста призыв «Подколем свинью!», десятка два улан схватили оружие и вскочили на коней. Жана поставили лицом к полю, на котором выстроился взвод сержанта Максвелла.
Майор Колвилл, желая продлить удовольствие, приказал одному из пехотинцев:
– Дать ему ранец!
Передавая Жану военный ранец, солдат шепнул:
– Пользуйся им как щитом. Главное, не бойся и смотри в оба!
В ожидании зрелища вокруг столпились офицеры. Прозвище Сорвиголова не сходило с их уст, но звучало оно без ненависти, скорее с некоторой долей уважения.
– Хотите пари, Рассел? – предложил майор. – Ставлю десять фунтов, что этот молодчик пустится наутек, как лисица от гончих, и его мигом подколют пониже спины.
– Идет! – смеясь, ответил драгунский офицер.
Взвод располагался в двухстах метрах от Жана.
– Колоть! – проревел сержант. – Вперед!
В следующее мгновение на юношу ринулся ощетинившийся пиками и сверкающий сталью вихрь людей и коней. Сорвиголова заслонил ранцем грудь и, крепко упершись обеими ногами в землю, ждал удара. И тот не заставил себя ждать!
Сорвиголова почувствовал, как его подбросило в воздух. Он дважды перевернулся через голову и тяжело рухнул на землю. Его левое плечо было разодрано, правая рука сильно кровоточила. Однако ранец значительно ослабил удары пик, направленные в грудь.
Под крики «ура!» уланские кони пронеслись мимо, даже не задев Жана.
– Вы проиграли, Колвилл! – воскликнул Рассел. – Молодчик ведет себя неплохо.
– Подождем, – с холодной ненавистью отвечал майор.
Оглушенный падением Сорвиголова с трудом встал и поднял изорванный ранец. Уланы, однако, не теряли даром времени: сделав поворот кругом, взвод перестроился, и снова прозвучала команда сержанта:
– Колоть! Вперед!..
Сорвиголова выпрямился и крикнул:
– Трусы! Подлые трусы!.. – и снова упал под сокрушительным ударом.
Поразительно – но ранец и на этот раз защитил его. Одежда Жана была изодрана в клочья, тело изранено и избито. Ноги дрожали и подгибались, а шум в ушах заглушал «ура!» англичан. Ослабевшие руки были не в силах поднять и удержать спасительный ранец.
Все кончено. Сорвиголова выпрямился, скрестил руки на груди и с гордо поднятой головой повернулся лицом навстречу уланскому взводу. Мысленно он уже простился с жизнью и, когда в третий раз прозвучала команда сержанта «Вперед!», ответил на нее возгласом:
– Да здравствует Франция!.. Да здравствует свобода!..
Уланы уже преодолели половину расстояния, отделявшего их от Жана. Еще несколько секунд – и конец. Внезапно какой-то всадник на всем скаку врезался между уланами и их жертвой. Вскинув хлыст, он повелительно выкрикнул те слова, которые порой заставляют атакующих солдат остановиться, а обезумевшую толпу – успокоиться:
– Стоять!.. Ни с места!..
Увидев перед собой генерала – а всадник был английским генералом, – уланы так осадили коней, что те взвились на дыбы.
Остановив скакуна в четырех шагах от пленника, генерал приподнялся на стременах и оказался на целую голову выше кавалеристов. Багровый от гнева, он прокричал, отчеканивая слова:
– Мерзавцы, позорящие английский мундир! Кто разрешил это гнусное дело?.. Отвечайте, сержант!
– Майор Колвилл, – отрапортовал Максвелл, превозмогая страх.
– Ко мне его! Немедленно!
Сорвиголова окровавленной рукой отдал честь генералу. Тот, в свою очередь, поднес к козырьку каски кисть, затянутую в перчатку, но, обнаружив перед собой почти мальчишку, спросил:
– Кто вы такой?
– Француз на службе бурской армии, – с достоинством ответил пленник.
– Ваше имя?
– Жан Грандье по прозвищу Сорвиголова, капитан разведчиков.
– Так вы и есть знаменитый Сорвиголова?.. А вы, однако, храбрец! И так молоды… Любого пленника вашего возраста я бы немедленно освободил. Любого, но не вас – вы слишком опасны. Считайте себя военнопленным со всеми привилегиями, которых заслуживает храбрый и мужественный враг…
Окончательно обессилевший Сорвиголова с трудом пробормотал несколько слов и тут же потерял сознание.
– В госпиталь! – распорядился генерал. – И проследите, чтобы о нем позаботились… А-а, вот и вы, майор Колвилл! За беззаконную расправу с военнопленным – пятнадцать суток строгого ареста. Сержанта, командовавшего забавой, разжаловать в рядовые уланы. Всему составу взвода – пятнадцать внеочередных полевых караулов.
Глава 8
Ни одна из ран, которые получил Сорвиголова, не оказалась тяжелой. Спустя две недели все они практически зажили. Теперь ему предстояло разделить участь трехсот буров, взятых в плен еще в самом начале осады Ледисмита. Их содержание в осажденном городе доставляло множество хлопот коменданту города, так как они то и дело пытались бежать, несмотря на охрану. Для большинства беглецов дело кончалось гибелью, но те, кому повезло, доставляли соотечественникам важную информацию.
В конце концов главнокомандующий распорядился эвакуировать всех здоровых военнопленных сначала в Наталь
[27], а затем в Дурбан – тем более, что отдельным британским эшелонам все еще удавалось прорваться по железной дороге через кольцо окружения.
