– Почему бы и нет, – ответил Сорвиголова.
Тем не менее он не опускал винтовку. Внезапно его осенила мысль.
– Номер вашего полка? – спросил он улана, который лязгал от страха зубами.
– Третий уланский.
– В таком случае, вы должны знать майора Колвилла.
– Конечно, знаю. Он помощник командира. Наш полк стоит в Ледисмите, а мой эскадрон перебросили под Кимберли для разведывательной службы.
– Хорошо. Я отпущу вас на свободу, но с одним условием.
– Только прикажите – я все исполню.
– Мое имя Сорвиголова, я капитан Молокососов. Мост на Моддере – моих рук дело.
– Я немало слышал о вас, – пробормотал улан.
– Вы видели, что случилось с вашими товарищами?
– Да. Это просто ужасно!..
– Так вот, я хочу, чтобы вы рассказали об этом майору Колвиллу. И прибавили следующее: «Человек, которого вы осудили на идиотскую и варварскую игру, поклялся убить вас и убьет. И ничто не спасет вас от его мести». Запомнили? А теперь ступайте: вы свободны!
Солдат отдал честь, поблагодарил и поплелся прочь, пошатываясь, словно пьяный.
– И передайте привет всем уланам! – крикнул ему вдогонку Фанфан. – А теперь пора заняться нашими каталками, – добавил он, обращаясь к Жану.
После внимательного осмотра друзья убедились, что их велосипеды с честью выдержали испытание. Они уже собирались покатить дальше, но тут Фанфан окинул взглядом ужасное нагромождение человеческих тел и лошадиных туш и сокрушенно произнес:
– Пока защищаешь свою шкуру, все тебе нипочем – знай себе колотишь. А когда прошла опасность, поглядишь вот на такую кучу тел, которые всего пять минут назад были цветущими парнями, и невольно подумаешь: «До чего же это грязная штука – война!»
– Ты прав, конечно, – задумчиво произнес Сорвиголова. – Но на нас напали, и нам пришлось вдвоем защищаться против двенадцати человек. Моя совесть спокойна, и я не жалею ни о чем.
– Я понимаю: лучше самому подстрелить дьявола, чем дать ему укокошить себя, – согласился Фанфан. – Но все-таки, что бы там ни говорили, а война – грязная штука… Хотя это не отменяет завтрака. Поехали!
Через десять минут они въезжали в Якобсдаль, который оказался чем-то средним между большой деревней и маленьким городком. Вскоре они отыскали лавку, позади которой было пристроено что-то вроде таверны, и потребовали завтрак. Им подали яйца, две копченые селедки, лук, яблоки, бутылку эля и батон черствого хлеба.
Изголодавшийся Фанфан тут же забыл все ужасы войны и, широко раздувая ноздри, жадно вдыхал запах съестного. Он надрезал селедки в длину, отделил головы и очистил. Затем уложил их на блюдо, мелко нашинковал лук, снял кожуру с яблок, нарезал их ломтиками, перемешал все это и, обильно полив маслом и уксусом, принялся поглощать свой невообразимый салат.
– Ты только попробуй, хозяин, – невнятно проговорил он, набив полный рот. – Пища богов и героев!
Но Жану его кулинария не внушала доверия, и он приналег на яйца.
Через четверть часа оба друга, расплатившись с хозяином лавки, уже катили в Блумфонтейн по тропе, которую местные жители гордо величали дорогой.
Глава 6
Тропа эта была довольно прямая, хотя никто не позаботился вымостить ее камнем и вырыть по обе стороны канавы для стока воды во время дождей. Повозки, запряженные быками, передвигались по ней легко, устраивала она и пешеходов, а подчас и велосипедистов – Сорвиголова и Фанфан, покинув Якобсдаль, проехали по ней без остановки сорок шесть километров всего за четыре часа.
В Эммаусе, крошечном городишке с библейским названием, пришлось сделать остановку. Все здешние мужчины-буры были мобилизованы, в городке оставались одни старики, женщины и дети.
Сорвиголова предпочел бы мчаться до другого селения, располагавшегося в двадцати четырех километрах отсюда, но Фанфан запротестовал:
– Селедка с яблоками и сырым луком, хозяин! В брюхе у меня чертов костер. Если я не получу хоть кружки пива или молока, а на худой конец – свежей воды, мне конец!
Сорвиголова рассмеялся, спрыгнул с велосипеда и вошел в ближайший дом. Путая английские слова с голландскими, он попросил молока, но хозяйка дома лишь смотрела на него с подозрением. Тогда Жан вспомнил о пропуске Кронье и показал его молодой женщине. Мгновенно все изменилось. Друзьям пожимали руки, предлагали отдохнуть, пытались накормить всем, что только нашлось в доме.
– Благодарю! Если можно – немного молока, – сказал Жан.
Немедленно появилось молоко. Его несли горшочками, кувшинами, ведрами: тут можно было напоить целую роту! Фанфан пил, пока не почувствовал, что вот-вот лопнет, Сорвиголова ограничился одной кружкой. А затем, несмотря на настойчивые уговоры остаться, они покатили дальше.
Путь из Эммауса до ближайшего селения обошелся без приключений. Друзья переночевали в бурской семье, оказавшей им самое радушное гостеприимство, а проснувшись с зарей, наскоро перекусили и покатили дальше.
До Блумфонтейна оставалось восемьдесят четыре километра. На полдороге пришлось пересечь вброд Крааль, приток Моддера, иначе говоря – искупаться. Этот непростой этап они одолели за восемь часов, включая три получасовые остановки.
В Блумфонтейн, город с десятью тысячами жителей, Молокососы прибыли в четыре часа и сразу же отправились на вокзал. Пропуск Кронье и здесь открыл перед ними все двери, однако выяснилось, что ни единого поезда на Винбург нет и не предвидится. Поезда ходили только до Претории, столицы Трансвааля, и обратно. Так что им предстояло доехать до Кронстада, а уже оттуда на велосипедах добираться до Бетлехема. Особой беды в этом не было, потому что дорога из Винбурга в Бетлехем считалась одной из худших в стране.
От Блумфонтейна до Кронстада – больше двухсот километров, а поскольку поезда теперь двигались со скоростью не больше двадцати пяти километров в час, эта поездка, как подсчитали друзья, займет не меньше двенадцати часов. Это привело их в восторг: спать и в то же время двигаться к цели – об этом можно было только мечтать!
Они устроились в товарном вагоне поезда, который в шесть вечера отходил в Преторию. Погрузив велосипеды, друзья соорудили себе постели из двух охапок соломы и еще до того, как поезд тронулся, уснули богатырским сном.
Прошла ночь, наступил день. Поезд то и дело останавливался, снова трогался, и так – час за часом. Молокососы проснулись, перекусили и снова завалились спать. А состав полз все медленнее и медленнее – в Трансваале железнодорожные пути были загромождены еще сильнее, чем в Оранжевой республике.
Наконец-то Кронстад! Вместо двенадцати часов их путешествие продолжалось целые сутки, и Сорвиголова с Фанфаном, вконец одеревеневшие от неподвижности, были просто счастливы снова катить по проселкам. Без единой остановки они отмахали тридцать километров. Ночевали под открытым небом на берегу речушки Вельш, впадающей в Вааль, поужинав сухарями и яблоками.
