– Кто это написал? Отвечайте!.. – закричал майор, указывая на объявление.
– Не могу знать… – испуганно отрапортовал уланский сержант, отдавая честь. – Смею заверить, сэр, еще утром этого не было.
– Кто здесь побывал за это время?
– Никого, кроме трех девушек-пастушек. Они обычно пригоняют в это время свое стадо на водопой.
– Я должен их допросить – и немедленно!
– Да эти девчонки все равно что бревна: от них ничего не добьешься, хуже черномазых!
– Тем более! Догнать и доставить ко мне!
– Слушаюсь, сэр! Минутное дело!
Тут же десятеро улан бросились по следам скрывшегося за холмами стада. Майор и сопровождавшие его младшие офицеры спешились и стали ожидать возвращения посланного в погоню отряда.
Еще никому не приходилось видеть майора Колвилла в таком состоянии. Какая-то неведомая сила вновь и вновь притягивала его к объявлению, которое он раз за разом перечитывал. Так прошло десять минут, и майор уже готов был окончательно выйти из себя, но тут издали донеслось несколько выстрелов.
– Что там еще? – выкрикнул майор, чьи гнев и возбуждение росли с каждой секундой.
Но в это мгновение из циклопической стены водоема вырвались столбы пламени и дыма, во все стороны полетели обломки камня, а от грохота взрывов едва не полопались барабанные перепонки. Стена водохранилища, на протяжении столетий сдерживавшая могучий натиск воды, рухнула сразу в нескольких местах. Через громадные пробоины с грозным гулом вниз по склону устремились потоки, захватывая на своем пути почву и камни, опрокидывая армейские палатки, смывая запасы фуража, оружейные склады и артиллерийские позиции.
– Спасайся кто может!.. – вопили солдаты караульного гарнизона, охваченные смертельным ужасом.
Под напором водяных потоков пробоины все ширились, и наконец вся стена рухнула, образовался гигантский водопад шириной в полтораста метров, который мгновенно превратил расположенную ниже долину в бурную реку.
Страшная катастрофа! Водохранилище уничтожено, безвозвратно утрачены запасы воды! Это было истинным бедствием для всей английской армии, но прежде всего – для майора Колвилла, на которого была возложена ответственность за безопасность этого стратегического объекта.
Но сейчас майору оставалось только поспешно отступить под натиском все прибывавшей воды. Его солдаты бежали без оглядки, бросив тех, кто погиб под развалинами стены или был унесен беснующимися волнами.
Гарнизон потерял свыше полусотни бойцов, но не потери сейчас волновали майора, а необъяснимое отсутствие улан, посланных на поиски бурских пастушек. Несмотря ни на что, все его мысли вращались вокруг нескольких слов, начертанных на объявлении дерзкой рукой неизвестного. Колвилл не представлял, что ему следует предпринять в таких обстоятельствах.
Между тем доносившиеся издалека выстрелы умолкли. Очевидно, там произошла какая-то стычка, и майора бросило в дрожь при одной мысли, что эта стычка могла закончиться роковым образом для его солдат.
Наконец над гребнем холма показались силуэты трех всадников. Они быстро приближались, их кони шли крупной рысью. Но кто они? Уланы? Однако пик не было видно. Да и солдаты ли это? Конечно же нет, хотя они и сидят на кавалерийских конях. Что за нелепый маскарад? Если бы не ужасные события последних минут, появление столь странного трио заставило бы расхохотаться даже англичан, известных своей нечувствительностью к комическому.
Всадники – трое облаченных в женское платье мужчин – приблизились настолько, что стали видны их упирающиеся в стремена босые ноги. Торсы солдат были затянуты в корсажи со шнуровкой, на головах красовались чепцы и шляпки, а длинные юбки развевались по ветру. И никаких признаков сержанта и еще семи рядовых кавалеристов!
Глава 3
На ферме Молокососов ожидал сюрприз. Во дворе у коновязи стояли восемь оседланных бурских пони, с удовольствием жевавших початки кукурузы. А когда трое друзей вошли в дом, их встретили громовым «ура!».
Из-за стола поднялись восемь человек. Двое из них, обладатели основательных бород, воскликнули:
– Сорвиголова! Дружище! Принимайте первых волонтеров нового эскадрона Молокососов!
– Доктор Тромп! Переводчик Папаша!.. Как же я рад вас видеть! Но какие же из вас Молокососы – с бородищами в лопату?
– Они вполне могут пригодиться саперам, – сострил Фанфан.
– Браво! Узнаю парижанина! – рассмеялся доктор. – Знаете ли, дорогой Жан, в госпитале я почувствовал, что старею, и решил, что там обойдутся без меня. Дайте мне боевую задачу, ведь я недаром говорил вам, что мое истинное призвание – поражать одной рукой и исцелять другой!
Папаша перебил с набитым ртом:
– Приказ генерала Бота дошел до нас позавчера, и вот мы здесь, а с нами Жан-Пьер, Карл, Элиас, Гуго, Йоахим и Финьоле, удравший с понтонов, а вскоре прибудут и остальные.
Сорвиголова, сияя, пожимал тянувшиеся к нему со всех сторон руки:
– Ого! Да нас уже одиннадцать! Ох, и всыплем же мы теперь этим хаки!
– Смерть врагу!
– И в первую очередь уланам! – воскликнул Сорвиголова. – С этого дня мы объявляем им беспощадную войну.
– А тем не менее вы носите их форму!
– Так же как Поль и Фанфан.
– Вы только взгляните на меня, – хихикнул парижанин, – приходилось вам когда-нибудь видеть такое чучело?
– Но как к вам попали эти мундиры?
– Уморительная история! Сейчас расскажу… Не возражаешь, хозяин?
– Валяй, только покороче.
Фанфан живописно поведал об их атаке на водохранилище Таба-Нгу, а также о необычном отступлении и уланском «маскараде». Его рассказ имел бешеный успех.
К столу были поданы две бутылки старого капского вина, и все подняли бокалы за успехи буров и за почтенного президента Трансвааля. Но не успели бокалы опустеть, как в столовую вихрем ворвалась сестрица Грета – на сей раз настоящая – и произнесла всего одно слово:
– Уланы!
Сорвиголова тотчас вышел, взобрался на гребень стены, окружавшей двор фермы, и окинул взглядом равнину. Дело обстояло весьма серьезно. Жан насчитал больше сотни улан, и все они двигались развернутым строем, обходя ферму с флангов, чтобы отрезать ее от селения Таба-Нгу. Отступать было поздно – через несколько минут кольцо окружения сомкнется. Вернувшись в дом, Сорвиголова скомандовал:
– К оружию!
Молокососы мигом разобрали составленные у стены карабины и, выбежав во двор, забаррикадировали тяжелые ворота, подперев их для верности толстыми досками. Этого пока было достаточно, поскольку большинство бурских ферм обнесены высокими и прочными стенами и представляют собой маленькие крепости, готовые ко всяким неожиданностям.
