– Урра-а!.. Подколем свиней!..
В это время к старому буру вернулось сознание. Он с трудом поднялся. Колени его подкашивались, лицо и грудь были залиты кровью. Собрав остаток сил, старец, уже слабеющим голосом, бросил убийцам:
– Будьте вы прокляты, презренные тру́сы, умеющие воевать только с детьми и женщинами!..
В этот момент он очутился перед майором Колвиллом, который разворачивал коня, выбирая очередную жертву. Сабля майора взлетела, и тяжелый клинок, посланный тренированной рукой, со свистом обрушился на череп старца, раскроив его до самого рта.
– Проклятье! Ну и ручища же у вас, майор! – восхитился старший лейтенант, оказавшийся рядом с Колвиллом.
– Да и клинок не из худших, – отозвался Колвилл, польщенный похвалой.
Кавалеристы продолжали преследовать исколотых пиками женщин. Кровь, от которой хмелеют сильнее, чем от вина, туманила их рассудок и толкала на новые зверства. Одной из первых упала мать-прародительница – в ее грудь одновременно вонзилось несколько отточенных наконечников. Белокурая девчушка, служившая поводырем старому буру, была буквально вздернута на пику сержантом.
Резким рывком убийца сбросил труп малышки на землю, где она продолжала биться в предсмертных муках.
Наконец все было кончено. Тела мертвых и умирающих женщин и детей были разбросаны по всему двору. Кони то и дело спотыкались о них, повсюду дымились лужи крови.
Вложив саблю в ножны, майор Колвилл приказал сигнальщику трубить сбор.
Уланы выстроились повзводно и замерли в ожидании приказа.
– А теперь, парни, – обратился к ним майор, – позабавьтесь фейерверком. Подожгите-ка все эти лачуги!
Убийство, потом поджог… Именно так и поступают вконец озверевшие бандиты. Здесь, на отдаленной ферме, англичане чувствовали себя настолько безнаказанными, что даже не выставили дозорных. Весь эскадрон столпился во дворе, желая принять участие в новой забаве.
– Ура! Да здравствует наш майор!.. – заорал сержант.
– Действуйте, парни, действуйте!..
Мощный ружейный залп прервал его речь. Майор Колвилл подпрыгнул в седле, покачнулся и рухнул с коня, ударившись головой о землю. Каска его покатилась в сторону.
За первым залпом прогремел второй, вслед за ним третий.
Опытное солдатское ухо тотчас распознало в этом убийственном огне мастерство отборных стрелков. Уланы похолодели от ужаса.
Их строй, на глазах редевший от града пуль, мгновенно распался. Беснующиеся кони сбрасывали с себя всадников. Охваченные ужасом, уланы попытались обратиться в бегство, но было поздно: над стеной фермы показался длинный ряд стволов, и молодой, полный гнева и ненависти голос прокричал:
– Ни один мерзавец не должен уйти отсюда! Огонь!..
Снова началась беспощадная пальба, а поскольку огонь вели более сотни буров, ни одна пуля не пропадала даром. Лишь несколько чудом уцелевших улан в беспорядке помчались к воротам, но наткнулись там на тройной ряд стволов.
– Огонь! – прозвучал тот же звенящий негодованием голос.
Загремели маузеры, и последние уланы упали, сраженные наповал. Эскадрон майора Колвилла был полностью уничтожен. Во двор фермы ворвались десятка два молодых людей – авангард мстителей. Буры, составлявшие ядро небольшого отряда, из осторожности остались за пределами фермы.
Те, кто вступил во двор, сразу же направились к тому месту, где английский эскадрон был застигнут первым залпом. Там, рядом с телами сержанта и двух трубачей, еще бился в агонии майор. Раненный в грудь, он задыхался, отплевывался кровью и сквернословил.
Узнав командира бурского авангарда, Колвилл прохрипел сквозь предсмертную икоту:
– Сорвиголова… будь ты вовеки проклят, мошенник!
– Да-да, майор Колвилл, это именно я! – отвечал Жан. – И, как видите, я сдержал слово: заставил вас искупить кровью смерть Давида Поттера…
– …Моего отца, которого ты убил, подлая собака! – прервал командира бледный от гнева Поль, приближаясь к Колвиллу.
– Остальные неправедные судьи, приговорившие Давида Поттера, – продолжал Сорвиголова, – уже погибли от нашей руки: полковник герцог Ричмонд, капитаны Расселл, Харден и Адамс – все они умерли. Да и вам осталось жить считанные минуты.
– Как знать, кое-кто иногда возвращается… даже издалека, – прохрипел Колвилл, бравируя даже перед лицом смерти.
– Сейчас проверим! – глухо проговорил Поль.
Хладнокровно приставив ствол винтовки к виску майора, он спустил курок.
В ту же минуту послышались крики:
– Тревога! Тревога! Англичане!..
Молокососы вынуждены были стремительно покинуть ферму, даже не успев предать земле тела невинных жертв зверства улан.
Присоединившись к отряду, они вскочили на коней и отступили перед огромной массой неприятельских войск, застилавшей горизонт, словно грозовая туча.
Глава 9
Никакого чуда в неожиданном, хоть и запоздалом появлении Молокососов на ферме Блесбукфонтейн не было – они оказались в этих местах с той же целью, что и авангардные отряды английских уланов – ради разведки и прощупывания линий обороны врага. Так что встреча отрядов была вполне закономерной.
Со стратегической точки зрения, бурам сопутствовала удача: они уничтожили эскадрон улан и обнаружили приближение крупных британских сил. Теперь генерал Бота, заранее предупрежденный об опасности, успеет найти выход из положения.
Успешной выдалась разведывательная вылазка и по мнению ее участников: майор Колвилл, чье имя стало ненавистным в рядах буров, уничтожен, а Давид Поттер полностью отомщен. Казалось бы, сын расстрелянного, сознавая, что исполнил свою клятву, должен испытывать жгучую радость. А между тем Поля терзала какая-то необъяснимая печаль.
Пони крупной рысью несли Молокососов к берегу Вааля. Поль, не поднимая глаз, молча скакал между Фанфаном и Сорвиголовой. Фанфан насвистывал марш Молокососов, а командир отряда то и дело оборачивался, осматривая равнину. Части английской армии, словно вязкая жидкость, на глазах растекались по велду.
– Дело, кажется, предстоит горячее, – наконец пробормотал Жан.
Поль, погруженный в мрачное молчание, остался равнодушным к его словам.
– Что с тобой, Поль? – обратился к юному буру Сорвиголова. – Очнись, старина! Скоро будет изрядная потасовка.
Юноша вздрогнул и окинул друга взглядом, полным грусти.
– Да, похоже, что изрядная, – ответил он. – И, кажется, последняя.
– Ты что имеешь в виду? – удивился Сорвиголова.
– Последняя – по крайней мере, для меня, – мрачно произнес Поль.
