Начинается изгнание духов из крещаемых, и первый крещаемый – князь Дир. Священник Константин дует на уста его, на чело, на грудь и произносит:
– Изжени из него всякаго лукаваго и нечистаго духа, сокрытаго и гнездящагося в сердце его… Духа соблазна, духа лукавства, духа идолослужения…
С тем же священник Константин переходит от одного крещаемого к другому, пока наконец изгнание духов не завершается. Тогда он велит крещаемым разуться и раздеться. Обнажившемуся князю Диру священник Константин велит воздеть руки к небесам, обращает его лицом на Запад и вопрошает:
– Отрицаеши ли ся сатаны и всех дел его, и всех дел его, и всего служения его, и всея гордыни его?
И князь Дир отвечает:
– Отрицаюся.
Вопрос и ответ звучат трижды.
Священник Константин снова вопрошает:
– Отреклся ли еси сатаны?
И князь Дир отвечает:
– Отрекохся.
И этот вопрос и ответ звучат трижды.
Священник Константин велит:
– Дуни и плюни на него.
После того, как князь Дир исполняет это, священник Константин с тем же обходит других крещающихся, затем поворачивает князя Дира лицом к востоку, уже с опущенными руками, и призывает остальных стать так же:
– Обратитесь к востоку, опустите руки, поклонитесь.
Кукша помнит, как его учили в Царьграде: обращение на запад означает обращение к сатане и его мраку, а обращение к востоку – это обращение к Райскому саду, взращенному на востоке, обращение ко Христу, Свету Мира.
Теперь совершается исповедание верности Христу, а после этого крещаемые не очень стройно, но истово читают святой Символ веры.
Священник Константин спрашивает князя Дира:
– Сочетался ли еси Христу?
И князь Дир отвечает:
– Сочетался.
Вопрос и ответ звучат трижды.
– И поклонися Ему.
И князь Дир покланяется, говоря:
– Покланяюся Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущней и Нераздельней.
И снова священник Константин обходит с тем же своих крещаемых.
Отречение от сатаны было скреплено тем, что крещаемый дунул и плюнул на него. Преданность же Христу скрепляется поклонением Святой Троице.
Священник Константин велит к решающимся зажечь свечи, а сам, взяв кадило, подходит к воде и кадит вокруг себя, потом отдает кадило Кукше и кланяется на Восток.
Залах ладана всегда волновал Кукшу, но сегодня он действует на него особенно сильно, Кукша чувствует, что он участник события необыкновенного, ему кажется, что благовонный синий дым вот-вот подхватит его и вознесет в загадочную призрачную высь.
Вместе с тем подспудная тревога не отпускает его, мешает ему полностью раствориться в волнах благоговения, снова и снова является совсем неуместный сейчас, слишком мирской вопрос: где же Вада?
Меж тем звучит торжественное славословие, с которого начинается освящение воды:
– Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Кукша глядит в воду, которая подлежит освящению, и замечает притаившуюся в купе белых кувшинок матерую щуку. Она стоит неподвижно и ее легко принять за кусок дерева, потемневший от долгого пребывания в воде.
Ему кажется неуместным, чтобы здесь, возле самых ног священника, освящающего воду, происходила охота одного живого существа на другое, он полагает, что это нарушает благолепие таинства. Как быть? Спугнуть щуку? Но это нарушит благолепие еще больше…
– Ты убо, Человеколюбче Царю, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа, и освяти воду сию…
Вверх по течению плывет беспечная плотвица, сейчас она поравняется с купой кувшинок, щука сделает молниеносный бросок и… но плотвица, словно уловив Кукшино беспокойство, неожиданно поворачивает вправо и проходит так далеко от щуки, что та и не шевельнулась.
– Молимся Тебе, Господи, да отступят от нас вся воздушная и неявленная привидения, и да не утаится в воде сей демон темный, ниже да снидет с крещающихся дух лукавый, помрачение помыслов и мятеж мыслей наводяй.
Теперь священник Константин изгоняет духов из воды. Он трижды знаменует воду, погружая в нее персты. Щука неохотно покидает свое укрытие и уходит вверх по течению. Дунув на воду, священник Константин говорит:
– Да сокрушатся под знамением образа Креста Твоего вся сопротивныя силы.
Он произносит это трижды.
Под берегом проплывает утка с выводком утят. Утята не отстают от матери ни на шаг. Они вызывают в Кукше умиление: откуда эти желтые пушистые комочки знают, что ни в коем случае не следует отставать от матери?
– Мир всем, – говорит священник Константин, – главы ваша Господеви приклоните.
И трижды дует в сосуд с елеем, который держит его брат Мефодий, и трижды знаменует сосуд крестным знамением.
Вместе со всеми священник Константин трижды поет «Аллилуйя!» и трижды творит крестное знамение над елеем, изливаемым в воду.
– Благословен Бог, – говорит священник Константин, – просвещаяй и освящаяй всякого человека, грядущего в мир, ныне и присно, и во веки веков.
И люди отвечают этому возгласу торжественным подтверждением:
– Аминь!
Подходит первый крещаемый – князь Дир. Он уже знает свое новое имя – Илия. Священник Константин увлажняет елеем два перста и творит образ креста на его челе, на груди и на спине, говоря:
– Помазуется раб Божий Илия, елеем радования во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Следом за князем Диром, обретшим новое, христианское имя, помазуются прочие крещаемые, тоже получающие новые христианские имена.
Теперь все они готовы к самому Крещению. Священник Константин велит князю Диру войти в воду и стать, глядя на восток. При этом он говорит:
– Крещается раб Божий Илия, во имя Отца…
И, погрузив крещаемого с головой в воду, запечатлевает погружение возгласом:
– Аминь.
Вслед за этим он произносит:
– …и Сына…
И снова с головой погружает крещаемого, и запечатлевает погружение возгласом:
– Аминь.
Наконец он произносит:
– …и Святаго Духа.
Погружает крещаемого, и запечатлевает погружение возгласом:
– Аминь.
«А вдруг Вада утонула? – со страхом думает Кукша. – Нет, этого не может быть, ведь она плавала… плавает, как русалка!..»
После троекратного погружения в воду новокрещеный облачается в белое одеяние. И облачая его, священник говорит:
