Во время разговора с Оскольдовыми дружинниками корабли изрядно снесло течением, корабельщики налегают на весла, чтобы хоть отчасти наверстать потерянное. К тому же воздух уже начинает густеть от сумерек и надо успеть, прежде чем на землю падет тьма, добраться до удобной стоянки.
Глава вторая
ГНЕЗДОВСКИЕ ВАРЯГИ
На третий день пути ближе к закату взору корабельщиков открывается посад Гнездово с длинными варяжскими домами. Над каждым домом видна непременная струйка дыма – в варяжском доме устраивают очаг, а не печь: печь протопили, так чтобы среди уголья нигде не оставалось белого пламени, и закрыли волоковые окна, в очаге же огонь поддерживают день и ночь.
Путники вытаскивают корабли на берег и поднимаются к посаду. Кукша оглядывает окрестность – по обе стороны Днепра уходят вдаль заросшие лесом холмы, чем они дальше, тем синее. В стороне от посада возвышаются несколько курганов, один совсем свежий – еще не успел зарасти травой.
По дороге ильменьские торговые люди рассказывали, что Гнездово – поселение отнюдь не случайное, оно имеет особое значение для торговых людей. Плывешь ли ты из Варяжского моря в Русское рекой Двиной или через Ильмень-озеро, то есть все равно из варяг в греки, тебе Гнездова не миновать. А из самого Гнездова и до Волги недалеко – переволок суда с верховьев Днепра на Вазузу – считай, что ты на Волге. Теперь плыви себе вниз по течению до самого Булгара, стольного города Булгарского царства. Там большой торг, знаменитый рабынями. «Отроков вези в Корсунь, а девок – в Булгар», – говорят бывалые купцы.
Гнездово и само по себе – известное торговое место, рассказывают ильменьские. Жители его весьма богаты, поскольку берут пошлину со всех, приезжающих на Гнездовский торг. Торгуют здесь всякой всячиной, но главный товар – невольницы. Привозят их и проезжие варяги, и прусы, и чудь, и люди словеньска языка – все, кому недосуг плыть со своим товаром за более высокой ценой в Булгар. Здешние варяги покупают невольниц для перепродажи. Накопится побольше живого товара, и отправляют его в Булгар.
Три раза в году – зимой, весной и осенью – в Гнездове бывает большой торг. Сейчас, верно, уже начался осенний. Но когда торга нет, а ты оказался в Гнездове и хочешь что-нибудь продать, это не возбраняется – торгуй себе на здоровье, только плати десятину гнездовскому торговому старейшине.
Жители в Гнездове – большей частью варяги. А жены у них самые разные: словенки, полочанки, древлянки, чудинки и прочие. Однако варяжек среди них нет. Варяги, поселившиеся здесь недавно, живут надеждой разбогатеть и вернуться домой – в Данию, в Поморье, в Норвегию или в Швецию. Но редко кто возвращается – обзаводятся семьей, хозяйством, и трогаться с места как будто уже и незачем. Есть и такие, что родились здесь, а у иных и отцы – здешние уроженцы, для всех этих Гнездово – родина.
У ильменьских торговых людей в посаде есть добрые знакомые, ильменьские располагаются у них с новыми друзьями, с которыми их сблизила пережитая вместе недавняя опасность. Кукша идет с ильменьскими в дом к богатому норвежцу Гриму. Приезжих встречает высокий сутулый человек, черноглазый, чернобородый, с насупленными черными бровями, с лысиной, окруженной жидкими черными космами. Это и есть норвежец Грим.
Узнав, что с приезжими девушка, которая никому из них ни жена, ни невеста, ни наложница, Грим кликает бледную, худенькую служанку и велит ей устроить девушку в женском доме. Кукша замечает, что служанка беременна. Она чуть старше Вады, у нее золотистые волосы и светлые глаза, глядящие куда-то мимо людей. Лицо ее застыло в безысходной тоске. При виде этого печального лица у Кукши сжимается сердце, и он мысленно дает служанке имя «Кручина». Кукша смотрит ей вслед – он смотрит на рабыню, а не на господина, чьим гостеприимством ему предстоит воспользоваться, что, быть может, не совсем вежливо…
Взгляд Грима не назовешь приветливым, однако ведет он себя как радушный хозяин, громким голосом приглашает гостей в дом, рассаживает по лавкам, старых знакомых поближе к очагу, велит служанкам принести и поставить вдоль лавок столы, что незамедлительно исполняется.
Делая дело, служанки, как водится, заигрывают с гостями, получая увесистые шлепки по выпуклым местам. Вскоре среди них Кукша снова видит Кручину с застывшей печалью на лице, от которой щемит сердце. Кручина отвела Ваду в женский дом и вернулась помогать своим товаркам.
На столах появляется броженый мед, сыр, копченая рыба и вяленое мясо, словене от себя ставят корчаги с вином, и начинается пир в честь встречи. От крепкого меда и заморского вина усталые путники быстро хмелеют, откидываются на лавки, благо не надо никуда идти, и засыпают.
После варяжского меда Кукше худо спится, на рассвете он выходит из дома и слоняется по усадьбе. Сразу видать, что усадьбой владеет рачительный хозяин – по усадьбе уже деловито снуют рабы и рабыни, иные несут лохани с пойлом и кормом для скотины, иные, согнувшись, тащат на спине огромные, сплетенные из лубяных полос корзины с сеном.
Поодаль от усадебных построек виднеется овин, над ним курится дымок, там же, невдалеке, крытое гумно. Из гумна доносится веселый перестук цепов, оттуда же на волокушах отвозят в сторону от гумна обмолоченные снопы и складывают их в скирды. Словом, нигде не видать, чтобы кто-нибудь стоял праздно и точил лясы, хотя, кажется, никто ни над кем не надзирает.
Все здесь крупное и добротное. Коровник, составляющий одно строение с конюшней, похож на крепость – можно выдерживать настоящую осаду. Такова же и овчарня, только пониже. Перед свинарником в надежной загородке из толстых жердей бродят розовые гладкие свиньи, тоже какие-то очень крупные и добротные. Тут и там разбросано еще несколько строений.
«Эх, мне бы в Домовичах такое хозяйство! – завистливо думает Кукша. – Да куда там! Без холопов с этакой прорвой дел нипочем не управиться!» Кукша снова и снова дивится, какие выученные у Грима работники, они как будто нисколько не нуждаются в пригляде – хозяин отсыпается с похмелья, а они изо всех сил трудятся, словно на себя. И в это время он замечает идущего от гумна высокого сутулого человека с черной бородой. Грим давно уже на ногах!
Пожелав Гриму доброго здоровья, Кукша высказывает похвалу его обширному хозяйству. Грим отвечает едва заметным кивком и, не замедляя шага, идет к дому. Кукша, кажется, все обошел и посмотрел, вслед за хозяином он возвращается в дом.
В доме все еще спят крепким сном. Над столом хлопочет одна Кручина. Служанки давно уже убрали остатки вчерашнего пиршества и разбежались по другим работам, предоставив Кручине самую легкую – готовить утреннюю трапезу.
– Когда проснутся эти сони, – говорит Грим, обращаясь к Кукше, – скажи им, что я ушел на торг. Они тоже, по их словам, туда собирались. Но я не могу их ждать, у меня дела.
Грим уходит, а Кукша садится на торцовую скамью возле двери, где у варягов во время пиров обычно сидят женщины, и наблюдает за Кручиной. Служанка приносит продолговатые деревянные блюда с ржаными лепешками, овечий сыр, ставит несколько больших деревянных чаш с кислым молоком, раскладывает большие некрашеные ложки.
