Как и для многих других мемуаров, для воспоминаний Треппера вполне подходит правило: подходить с осторожностью. Представленные им сцены делятся на три категории: 1) грубая ложь, 2) скорее, маловероятно и 3) возможно, правдиво.
Независимо от этого вывода, который мы рассмотрим ниже, Трепперу удалось одно: своей конструкцией из лжи он настолько сильно повлиял на послевоенную литературу о войне, что даже сегодня очень трудно проделать просеки в зарослях вымышленных фактов. Еще больше осложняет ситуацию, что Трепперу удалось после своего ареста также так задурить и Абвер с Гестапо, что его вранье в немецких документах приобрело чуть ли не официальный характер. Этому способствовало не только то, что немецкие сыщики поверили Трепперу, но и то, что им самим было выгодно в это поверить: куда лучше представить своему руководству отчет о разгроме гигантской советской шпионской сети, чем рассказать правду о нескольких пойманных советских агентах, замешанных в сомнительных коммерческих операциях.
Если попробовать пробраться через нагромождение вранья и правды, прежде всего бросается в глаза, что в советский шпионский бизнес было включено удивительно много людей. Из как минимум 6 разных сетей, действовавших в Западной Европе в 1940-1943 поименно известно почти две сотни лиц. Вторая трудность состоит в том, что в нарушение правил разведывательного ремесла, эти сети соприкасались и частично перекрывали друг друга. Кроме того, они поддерживали отношения с коммунистическим подпольем из местных партийцев. Это многократное нарушение конспиративных заповедей объясняется лишь тем, что в ходе войны коммуникации сетей с Москвой постепенно прерывались, и приходилось срочно искать «аварийный выход» на связь.
Воспоминания Треппера и документы Гестапо как туман скрывают реальные отношения и процессы. Но кое-что можно понять, используя воспоминания других участников и прежде всего, источники из бывшего соцлагеря. Прежде всего, нужно отбросить картину единой и центрально управляемой шпионской сети, построенной по иерархическому принципу, как прусская пехотная рота. Тем более, нужно забыть о «генерале Треппере» во главе ее.
Треппер писал: «Я стал коммунистом, потому что я еврей». Он родился в Ноймарке в Галиции в 1904 году, тогда она входила в состав Австро-Венгрии, после войны отошла к Польше. В 1922 году Треппер участвовал в беспорядках в Верхней Силезии, ему было 18 лет. В середине 20-х мы видим его в Палестине, тогда под британским мандатом, оттуда он убегает во Францию. Что он там точно делал, до сих пор неизвестно, во всяком случае, он был связан с коммунистическими организациями, вероятно, с нелегальным аппаратом Коминтерна, а может быть, уже тогда была связь и с Разведупром. В 1932 году, когда в результате предательства была разоблачена большая советская шпионская сеть, Трепперу пришлось бежать. Через Германию и Польшу он добрался до «рая для трудящихся».
По данным самого Треппера его вербовка в ГРУ случилась лишь через несколько лет его пребывания в СССР и довольно случайно – как штатный сотрудник ГРУ с 1 декабря 1936 года. В Москве он прошел длительное спецобучение.
Первая иностранная командировка Треппера случилась 1 мая 1937 года, его целью была Франция, Треппер приехал туда через Германию. Тогда как раз шла Большая чистка – и зарубежных разведчиков и центральный аппарат массово репрессировали. Не затронула чистка лишь 100-процентных сталинистов, Треппер был одним из них. То, что его якобы назначили главным резидентом в Западной Европе, где он должен был создать сеть законсервированных агентов против злых нацистов, это лишь выдача желаемого за действительное человеком, старавшимся подчеркнуть свою важность. Все указывает на то, что в 1938 он прошел дополнительную подготовку как нелегал и в такой функции был отправлен в Бельгию.
Здесь полезно объяснить как на практике была построена советская внешняя разведка, как у ГРУ, так и в ИНО. В принципе, резидентуры делились на легальные и нелегальные. Легальная резидентура – это шпионская база под крышей официального советского заведения в иностранном государстве, например, в посольстве Советского Союза. Нелегальные резиденты, или короче – нелегалы, это сотрудники советских спецслужб, заброшенные для агентурной деятельности в иностранные государства и живущие там под какой-то подходящей легендой. Вживание в страну, используемое для привыкания к местным условиям и получения дополнительных документов, подкрепляющих легенду, называют легализацией.
Эти нелегалы после легализации не получали регулярно задания шпионить самим, т.е. непосредственно получать секретную информацию, зато они вербовали и управляли со своей стороны агентами из числа местных граждан. Важно знать, что, как правило, этими нелегальными резидентами управляли («курировали») легальные резидентуры в данной стране. Эти особенности советского шпионажа сегодня трудно правильно оценить, потому что в русских публикациях пишут, что тот или иной офицер разведки в посольстве в какой-то стране вел столько-то источников, но этими источниками могли быть и нелегалы, т.е. кадровые разведчики, и собственно настоящие агенты – иностранцы. Вот в этой то среде нам и следует представлять Треппера.
В 1938-1939 Треппер проходил фазу легализации. Курировал его сначала резидент ГРУ в советском посольстве в Брюсселе, потом, после его переезда в Париж – советский военный атташе в Париже, затем в Виши.
Тезис про запланированное создание сети «спящих» агентов не выдерживает критики. После Германии Западная Европа была на втором месте по важности для советских разведывательных усилий. Сам Треппер упоминает, что его шефом в Москве был полковник Оскар Стигга. Этот латыш был начальником 3-го управления ГРУ, занимавшегося военно-техническим шпионажем. Можно предположить, что нелегал Треппер работал как раз в этой сфере, а именно против развитой военной промышленности Бельгии. Его легенда зажиточного канадского торговца Артура (так у автора – на самом деле, Адама) Миклера как раз подходила для этого.
То, что эта операция направлялась против Германии, высосано из пальца. Бельгия производила хорошее оружие, но она никогда не продавала его Третьему Рейху. Просто случайность, что начало войны совпало с фазой легализации Треппера. Прекрасно снабженный валютой из Центра Треппер основал фирму по импорту плащей, которая вскоре стала процветать и приносить хороший доход. Но как раз тут цель агента изменилась. Его оперативная страна Бельгия перестала быть его целью, целью становилась Великобритания. В Москве тогда как раз очень боялись угрозы со стороны англичан. Это не было совсем уж вымыслом – в ходе финской войны Англия угрожала, что придет финнам на помощь. В это угрожающее для СССР время Треппер получил приказ закинуть свои нити в Скандинавию, чтобы посмотреть, что там замышляют англичане. Так это произошло.
После вступления немцев в Бельгию в мае 1940, для Треппера снова все неожиданно изменилось. Ему нужно было сменить легенду, канадец – подданный враждебной страны, не мог действовать спокойно в оккупированной Бельгии. Смена легенды требовала и переезда, потому что в Брюсселе нельзя было с вечера на утро из Миклера превратиться в Жильбера.
