В суматохе после немецкого наступления Треппер сломя голову сбежал из Брюсселя в Париж. Там он выступал в роли бельгийца Жана Жильбера. Побег и смена легенды удались не в последнюю очередь благодаря тому, что немецкая агрессия против Бельгии подтолкнули к сотрудничеству с Треппером тех людей, которым раньше и во сне не могло присниться сотрудничество с советской разведкой. Благодаря этому расширению круга личных помощников Трепперу в будущем удалось стилизовать из себя героя антинацистского сопротивления.
Инициированная Треппером бельгийская сеть против Великобритании вкл. размещенного в Остенде радиста была передана в руки нелегалу ГРУ Анатолию Марковичу Гуревичу. Гуревич был военным советником в Испании, затем был отозван в Москву, прошел шестимесячное ускоренное обучение на резидента ГРУ. В этом качестве он и прибыл в Брюссель 15 апреля 1939 года. Его поручение: военный шпионаж в Западной Европе. Псевдоним: Кент, ложное имя по легенде Винсент Сьерра, а после ареста немцами он назвался Виктором Сукуловым. Это многообразие имен привело в будущем к некоторым недоразумениям. У Гуревича тоже была в распоряжении изрядная сумма валюты, которой он мог распоряжаться, не опасаясь строгого контроля, ибо военный атташе СССР уехал из Брюсселя вместе с советским посольством. Гуревич был человеком с сильно оттопыренными ушами. Здесь читатель, вероятно, возразит, что и люди с различными заметными внешними приметами имеют право быть разведчиками. Это так, но вряд ли следует это рекомендовать. Вот и Гуревича, когда он в конце 1941 из Брюсселя перебрался в Марсель, немцы поймали в течение пары дней после оккупации зоны Виши: гестаповцам следовало лишь внимательно следить за людьми, чтобы найти человека с оттопыренными ушами.
Но мы тут немного забежали вперед. В Брюсселе Гуревичу пришла в голову оригинальная мысль. Он стал встречаться с симпатичной блондинкой, на голову выше его, так что в изысканном обществе Брюсселя появление этой пары вызывало фурор. Дамой его сердца была чешская эмигрантка Маргарет Барча. Ее умерший муж заработал большое состояние на торговле хмелем. И теперь веселая вдова с ее проворным агентом жили в роскошной вилле на Авеню Сьеже. Если правда, что писал об этом Треппер, то утомительная жизнь брюссельского бездельника была для Кента тяжелым куском работы, из-за чего он все время забывал, кто на самом деле был его работодателем. Мы с очень большой осторожностью и даже с брезгливостью подошли бы к этому утверждению, потому что вполне можно предположить, что как раз Треппер, состоявший в законном браке, тем самым хотел отвлечь внимание от собственных любовных похождений.
Треппер утверждал, что ему, «Большому шефу», подчинялся Гуревич, «Маленький шеф». Это очень маловероятно. Скорее всего, оба разведчика должны были действовать совершенно самостоятельно. Но с побегом Треппера в Париж ситуация изменилась. Трепперу пришлось передать свою сеть, после этого он был подчинен военному атташе в Париже, который после капитуляции Франции находился даже уже не в Париже, а в Виши. Здесь он получил ошеломляющий приказ возвращаться в Москву. Он попытался увернуться, но военный атташе дал понять, что у ГРУ в Париже уже есть хорошо подготовленный нелегальный резидент с хорошей легендой. Это наверняка было ошибкой, потому что Треппер не уехал сразу же, а был застигнут врасплох во Франции известием о нападении немцев на СССР.
После немецкой агрессии русские отозвали свое посольство из Виши, и Треппер повис в воздухе. Он получил инструкции установить связь через Гуревича в Брюсселе, потому что у того была рация. Только с этого момента западноевропейские сети ГРУ посвятили себя шпионажу против Германии.
Уже весной 1941 года Гуревич основал в Брюсселе фирму прикрытия, «Симекско», в парижский филиал которой и вошел Треппер. Агенты следовали отработанному Треппером еще в Брюсселе образцу: искали партнеров для своих торговых связей, которые, прежде всего, были коммерсантами и не должны были быть ни коммунистами, ни коммунистическими шпионами. Это функционировало настолько хорошо, что Треппер и Гуревич полностью прикрывались своими меркантильными интересами. Под руководством Треппера в Париже работала куча людей, большинство из которых понятия не имело, кем был месье Жан Жильбер на самом деле. Под немецкой оккупацией во Франции и Северной Африке можно было проводить прекрасные коммерческие сделки. Главными партнерами советских шпионов были с одной стороны немецкие оккупационные власти и строительная Организация Тодта (ОТ), с другой – местные фирмы и поставщики, с удовольствием торговавшие с немцами. Прибыль была велика, особенно когда разведчики поставляли немцам то, что им было мило и дорого.
Но Треппер не мог забыть, что в далекой Москве был еще один директор. Об этом позаботилась маленькая группа подготовленных офицеров ГРУ и их помощников, которые с июля 1941 могли слушать по радио, какую информацию добыл Треппер и его коллеги. Экспертиза сообщений, просочившихся через игольное ушко брюссельской радиоточки, дает представление об эффективности западноевропейских сетей. Результат весьма отрезвляющий. Информаторы из местного населения давали более или менее точные данные о местах дислокации немецких гарнизонов на Западе – это было достаточно важно для ведущей тяжелые бои Красной Армии, чтобы знать, какие у немцев резервы остались на Западе. Потом были сведения, получаемые в ходе коммерческих сделок с организациями Вермахта и Организацией Тодта.
При ясном свете видно, что кроме этого было лишь два источника, информация от которых заслуживает упоминания. И эти источники входили не в сеть Треппера, а в прежнюю нелегальную сеть резидента ГРУ в Париже Анри Робинсона. Одним источником была женщина, у которой информацию выведывали в ходе «невинных» бесед. Звали ее Анна-Маргарет Хоффманн-Шольц, по прозвищу Хошо. Она была секретаршей сначала в штабе немецкого военного главнокомандующего во Франции, а потом посла Отто Абеца. Хошо положила глаз на русского эмигранта и якобы монархиста Василия Максимовича, который с терпением ухаживал за уже немолодой девицей 1896 года рождения. Русский на самом деле был советским агентом и разыгрывал типичную историю «Ромео». Когда дошло до серьезного, он смог воспротивиться желанию возлюбленной о скорой свадьбе, но согласился в определенной мере легализовать связь, обручившись с дамой, которая на 6 лет была старше его. На празднике присутствовало много немецких офицеров, когда они набрались достаточно, их разговоры с успехом прослушивали. Отрезвление после ареста Максимовича было достаточно болезненным.
Кроме того, в советском разведывательном саду расцвел еще один необычный цветок – артистка Кэте Фёлькнер, работавшая вместе со своим бывшим менеджером и нынешним любовником Йоханом Подсядло в парижском ведомстве Заукеля, т.е. в структуре, занимавшейся набором иностранных рабочих на заводы в Германской Империи. У Фёлькнер был еще и подагент, французский служащий в квартирмейстерском управлении Вермахта.
Вот такова суровая правда. Если мы теперь снова пролистаем мемуары Треппера, то увидим, что собственно о разведке там рассказано всего на трех страницах. Не маловато ли? Он утверждал, что столь трудной для СССР осенью 1941 года получал актуальные оперативные планы прямо из штаб-квартиры фюрера в Растенбурге. Треппер болтал с Гитлером за чашкой чая? Нет, в этом случае он выдал свой источник: стенограф на совещаниях о положении на фронтах передавал ему горячий товар. Имени стенографа Треппер не назвал. Причина такого умолчания понятна: стенографов на совещаниях осенью 1941 года вообще не было, они появились лишь спустя год.
