Теодорих смиренно кивнул, даже слегка улыбнулся и произнес — с непритворной любовью ко мне, искренне благодарный за участие — и это было последнее, что он сказал мне:
— Отлично, старина Торн. Пришли ко мне Веледу, разоблачительницу тайн.
* * *
Я не могу сделать этого как Торн — и не потому, что как Торн я в свое время поклялся поддерживать и защищать величие короля. Я полагаю, что сейчас именно и защищаю королевское величие. Нет, я хочу сделать это, будучи Веледой, потому что, когда я отдам Теодориху девушку, это будет заменой того, что как Веледа я столько раз за эти долгие годы хотел дать ему.
Сегодня вечером я проведу venefica во дворец, в покои Теодориха, и там сниму с нее прозрачное одеяние. Я знаю, он примет этот дар — хотя бы для того, чтобы не обижать действующего из лучших побуждений старого друга Торна. Я возьму также все эти многочисленные страницы из пергамента и папируса, и доставлю их Кассиодору, и попрошу его сохранить рукопись где-нибудь в королевском архиве, для будущих читателей, которые, возможно, пожелают узнать об эпохе Теодориха Великого. У нас с Ливией, может, еще наберется несколько страниц нашей собственной жизни, но эта история, которая началась так давно, уже окончена.
* * *
К этой рукописи была подколота еще одна страница, написанная уже другой рукой.
И вот что там говорилось.
11
Когда новый царствующий император Юстиниан, самый известный из всех христиан Константинополя, приказал закрыть философские школы Платона в Афинах, он сначала внимательно прочел сочинения этих языческих наставников, после чего заявил: «Если они говорят ложь, то наносят ущерб. А если говорят правду, то они не нужны. Заставьте их замолчать».
В рукописи, составленной сайоном Торном, содержится много правды. Но все это — факты, детали, отчеты о битвах и сражениях и другие поддающиеся проверке события — я уже вставил в свою «Historia Gothorum», где они будут более доступны для ученых, чем в громоздких и расплывчатых томах воспоминаний маршала.
А стало быть, как правдивый источник фактов работа Торна не нужна.
Если же все остальное в его хронике — а этого, надо сказать, великое множество, — откровенная и неправдоподобная выдумка, то она настолько скандально нечестива, богохульна, непристойна и грязна, что оскорбит читателя и вызовет отвращение у любого, кто не является профессиональным историком подобно мне (ибо я имею большой опыт и научился за долгие годы беспристрастию и объективности). Однако, будучи не только историком, но и добрым христианином, я должен рассматривать эту книгу с ужасом и отвращением. А являясь нормальным мужчиной, я должен отнестись к ней как к сборнику, в коем описываются самые отвратительные извращения. Более того, поскольку все, что здесь есть действительно ценного, уже доступно для чтения в другом месте, я должен осудить этот труд как ненужный и наносящий вред обществу.
Тем не менее мне было поручено распорядиться этим сочинением, и у меня нет возможности вернуть его автору. Маршала Торна не видели и ничего о нем не слышали с того самого момента, как короля Теодориха обнаружили мертвым в своей постели. Все решили, что Торн был так огорчен кончиной короля, что, должно быть, бросился в Падус или утопился в море. Итак, nolens volens
[181], но, по совести, я не могу уничтожить его рукопись.
Однако, поскольку я не намерен отдавать этот труд в королевский архив или в какой-нибудь scriptorium, доступный для широкой публики, я положу рукопись туда, где она никогда никому не попадется на глаза даже по чистой случайности. Завтра покойного короля Теодориха со всеми почестями упокоят в мавзолее вместе со всеми его регалиями, любимыми вещицами, диковинками и прочим. Туда же я положу и рукопись; таким образом, она будет надежно погребена, ее никто никогда не увидит и не прочтет.
(Ecce signum)
[182]
Флавий Магнус Аврелий Кассиодор,
сенатор Филиус
MAGISTER OFFICIORUM
QUAESTOR
EXCEPTOR
ПОСЛЕСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
Теодорих умер в последний день 1279 года от основания Рима, то есть 30 августа 526 года от Рождества Христова; вместе с ним умерло и последнее напоминание о Западной Римской империи. Не имея достойного правителя, его готское королевство за тридцать лет распалось на несколько отдельных, враждующих между собой государств. А затем и вся Европа на долгие века погрузилась в бедствия, отчаяние (когда правили бал предрассудки, фанатизм и жестокое невежество) и летаргию: наступила темная и мрачная эпоха, которая известна как Средневековье.
Мавзолей Теодориха до сих пор стоит в Равенне. Однако в Средние века город не единожды подвергался нападениям, осадам, разграблениям, мятежам, голоду, мору и всевозможным лишениям. И вот как-то раз — никто не знает, когда именно это случилось, — гробница Теодориха была вскрыта и осквернена грабителями могил. Его забальзамированный труп, облаченный в золотой шлем и доспехи, выбросили, предварительно избавив от драгоценностей, и больше его никто никогда не видел. Грабители забрали также знаменитый «змеиный» меч, щит, королевские регалии — словом, все, что было положено вместе с ним в могилу. До сих пор ничто из исчезнувших сокровищ, за исключением недавно найденной рукописи его маршала Торна, так больше нигде и не обнаружилось и, похоже, утеряно безвозвратно.
Все же остальные упомянутые Торном книги, где, по его словам, содержались важные сведения по истории готов, рассказывалось об их традициях, деяниях и достижениях: «Biuhtos jah Anabusteis af Gutam», «Saggwasteis af Gut-Thiudam», «De Origine Actibusque Getarum» Аблабия, даже «Historia Gothorum» Кассиодора — были конфискованы, запрещены и уничтожены более поздними правителями и христианскими епископами. Эти книги, подобно готскому королевству, арианству и самим готам, давно исчезли с лица земли.
Г. Дж.
