Так или иначе, в конце концов мы все-таки одержали победу. Когда трубы римлян в последний раз созвали свои легионы построиться у штандартов, то они настойчиво, хотя и скорбно озвучили приказ: «Отступить!» Все те силы, которые собрались здесь, теперь потянулись назад; легионы все еще отбивались от нас, расчищая себе путь, и вся армия отпрянула на запад; люди в спешке хватали свое снаряжение, провиант, брошенное оружие, оставшихся без седоков лошадей; римляне также забирали тех раненых, которые могли идти сами или кого можно было унести. За прошедшие столетия постоянно воевавшая римская армия отступала не часто, но она умела делать это организованно и быстро. Наши люди, естественно, устремились в погоню за врагом, уничтожая отставших, находящихся в арьергарде и по краям, однако вскоре Теодорих собрал своих командиров, велев тем перегруппировать войска и отправить за римлянами только отряд разведчиков, чтобы те проследили, куда направляются враги.
Первым делом я решил разыскать своего оставшегося без всадника коня: поскольку на Велоксе было боевое римское седло, его могли по ошибке принять за одного из коней, принадлежавших римлянам. Однако на нем была еще и весьма необычная веревка для ног, что могло остановить и озадачить наших людей. Так или иначе, я обнаружил своего скакуна в целости и сохранности: он пасся чуть южнее от того места, где мы сражались, на полосе очищенной от леса земли между мостом и деревьями. Конь тщательно осматривал траву, прежде чем ее щипать, потому что трава и земля на этом берегу реки были сплошь покрыты кровью и источали неприятный запах. Да и сам Велокс был выпачкан кровью, точно так же, как и я, как и все участники недавней битвы: люди и кони, живые и мертвые. Когда выжившие в сражении позднее решили вымыться сами и отмыть одежду, река стала красной от крови и оставалась такой довольно долго. Если кто-то из живущих вдоль Изонцо до самого Адриатического моря еще не знал о сражении между нашими армиями, то он вскоре не только узнал об этом, но и понял также, что это была кровавая бойня.
После того как легионы Одоакра ушли, на поле остались лишь тяжелораненые римские воины (из этих легионов не дезертировали и не перебегали на сторону врага), а также несколько врачей высокого ранга и их capsarii
[69], чтобы помочь своим товарищам. Поскольку раненые враги на этот раз были достойными уважения воинами, мы, победители, не стали без промедления предавать их смерти, но позволили, чтобы им оказали помощь. Мало того, наши lekjos работали бок о бок с римскими медиками, и все эти врачи беспристрастно оказывали помощь раненым из обоих враждующих лагерей. Не знаю, скольким раненым они спасли жизнь или вернули здоровье, но там было по крайней мере четыре тысячи наших людей убитыми. Вполовину больше потерял убитыми Одоакр. После того как наши похоронные команды принялись за дело, кто-то предложил, чтобы сберечь время, не копать могил, а просто сбросить трупы врагов в Изонцо — и пусть себе плывут вниз по течению.
— Ni, ni allis! — сурово произнес Теодорих. — Теперь на нашем пути к завоеванию всей Италии стало на шесть тысяч римлян меньше, это верно. Но когда мы завоюем эту землю, вдовы, дети и прочие родственники этих людей станут моими подданными, такими же гражданами, как и мы, породнятся с нами. Так что проследите, чтобы все павшие сегодня римляне были похоронены с теми же почестями, что и наши воины. Да будет так!
Для того чтобы выполнить приказ Теодориха, нашим людям понадобилось много дней. По крайней мере, наши похоронные команды и те, кто помогал им копать могилы, обошлись без соблюдения религиозных церемоний. Кстати сказать, было почти невозможно отличить христиан от язычников или митраистов (за исключением тех редких случаев, когда на мертвеце был надет крест, молот Тора или солнечный диск), но это не создало никаких проблем. Поскольку митраистов, как и язычников, всегда хоронили головой на запад, а христиан — ногами на восток, нашим людям пришлось лишь копать параллельные ряды могил и совершенно одинаковым образом опускать туда мертвецов. В любом случае неважно, какой веры они придерживались при жизни, потому что мертвые все одинаковы.
А тем временем наши оружейники и кузнецы тоже были заняты делом: чинили сломанные доспехи, выпрямляли погнутые шлемы и мечи, затачивали клинки, которые затупились в сражении. Остальных воинов отправили подбирать все, что могло пригодиться: инструменты, провиант и вещи, которые остались на поле после отступления римлян. Кое-что мы тут же использовали — например, съели недавно убитых свиней и овец, сдобрив их прекрасным римским соусом из маринованной рыбы. Другое спасенное добро мы погрузили на брошенные римлянами телеги и повозки, чтобы взять его с собой. Дровосеки, которые срубили все деревья вверх по течению реки на нашем восточном берегу, наконец-то превратили их в плоты. Мы обнаружили, что единственный мост через Изонцо слишком узкий, чтобы по нему могли проехать наши огромные повозки с осадными машинами. Поэтому их пришлось переправлять по воде.
И тут как раз вернулись обратно разведчики, которые последовали за Одоакром. Они доложили Теодориху, что в дне пути к западу отсюда расположен прекрасный город под названием Аквилея. Посчитав город слишком уязвимым (поскольку Аквилея стояла на плоской равнине Венеции и выходила на море, она не была полностью обнесена стеной), Одоакр принял решение не останавливаться там. Разведчики донесли, что его армия выбрала прекрасную римскую дорогу, которая как раз там и начиналась, и, добравшись до нее за короткий срок, продолжила свое движение на запад.
— Эта дорога называется Виа Постумиа
[70],— сказал Теодорих собравшимся офицерам. — Она ведет в Верону, хорошо укрепленный город: две трети его окружено рекой, поэтому он прекрасно защищен. Я не удивлюсь, если Одоакр спешит добраться именно до Вероны. Но я рад, что он оставил нам Аквилею. Это столица провинции Венеция и очень богатый город — во всяком случае, он был таковым, пока гунны не прошли через него пятьдесят лет тому назад. Однако Аквилея вместе с частью Адриатической флотилии, расположенной на морском побережье в окрестностях Градо, все еще остается главной базой римского военного флота. Наверняка это довольно приятное местечко, где мы сможем восстановить силы (ведь наша армия не отдыхала почти целый год) и вознаградить себя за великую победу, которую мы здесь одержали. Если верить рассказам путешественников, в Аквилее в избытке роскошных терм, великолепных блюд из морепродуктов и прекрасных поваров, которые готовят, а также красивых римских и венецианских женщин. Таким образом, мы задержимся там на некоторое время, хотя и не слишком долго. Как только мы хорошенько передохнем, сразу же последуем за Одоакром. А сейчас, пока кто-нибудь из наших разведчиков не вернется и не доложит, что римляне свернули с Виа Постумиа, мы будем следовать за ним в Верону. Мы не должны позволить Одоакру успеть укрепить этот город лучше, чем он уже укреплен. Именно там он сделает свою следующую остановку. И надеюсь, последнюю.
5
Мы прекрасно развлекались на протяжении нескольких дней, которые провели в Аквилее. С тех пор как я покинул Виндобону, я ни разу не останавливался в городе, где бы простые жители говорили на латыни. Однако, поскольку в жилах этих невысоких и коренастых сероглазых людей текло больше кельтской, нежели романской крови, они говорили на латыни довольно забавно, заменяя звуки «д», «г» и «б» звуками «з», «к» и «ф». Так, они угрюмо приветствовали Теодориха, именуя его Теозориком, и было очень забавно слушать, как они ругали его и всех нас, ибо вместо «варвары-готы» у них получалось «фарфары-коты».
