Одна из путешественниц решила проведать своего сына на «детской половине», но, сколько ни искала, среди больших и не очень подростков мальчика не было. Не оказалось его среди строителей глиняной дамбы на берегу водоёма, ни среди детей, присматривающих за овечьим стадом. Паломники на священный праздник Пасхи пригоняли с собой в Иерусалим целое стадо овец, потому как Господу надо было принести жертву во время праздника и в Красную неделю месяца Адар
[2] каждый день полагалось приносить жертву. Поэтому овечье стадо было неотъемлемым атрибутом паломников. Но мальчика не было и здесь. Женщина, не на шутку встревоженная, подошла к детской половине, высматривая сына. Может, она просто его проглядела?
– Сестра моя, – обратилась она к одной из караванных воспитательниц. – Не знаешь, куда запропастился мой сын?
– Да что ты, Мицриам, – отвечала та, округлив глаза. – Я думала, он с тобой. Иисус такой удивительный и чуткий ребёнок, что вытворить какое-нибудь хулиганство просто не может. Не в его это характере. Ведь ты же знаешь, как я слежу за детьми, и твоего-то я бы никогда не упустила из виду. Пойди, спроси у мужчин. Может, он затесался среди них? А здесь твоего мальчика со времени выезда из Иерусалима вообще не было.
Мицриам поспешила по совету подруги к мужчинам, которые занимались своими важными делами, а в основном вовсю уплетали приготовленную женщинами еду, так что мешать мужской трапезе нельзя было, и мамочка, потерявшая своего мальчика, остановилась немного поодаль, высматривая: нет ли сорванца среди взрослых. Сюда воспрещалось заходить только девочкам, а мальчики, беря пример с отцов и копируя их, играли друг перед другом роль совсем взрослых, участвовавших в караванных заботах мужчин.
Мицриам вскоре заметили и тут же сообщили мужу, так как ни одна из жён не осмелилась бы самовольно нарушать вечернюю трапезу мужчин. Если пришла, значит, действительно что-то случилось. Её муж не заставил себя долго ждать, понимая: жена просто так не придёт.
– Что случилось, женщина? – голос у него был усталый, но ласковый. – Или что-то надо сделать?
Она поклонилась мужу, как положено, скрестив руки на груди, и ответила не скрывая тревоги:
– Я нигде не могу найти сына!
– То есть как? – поднял брови Иосиф. – О чём ты говоришь, женщина? Мальчик должно быть, где-нибудь со сверстниками. Ты везде посмотрела?
– Его нигде нет. Никто его не видел, – голос женщины готов был сорваться в истерический вопль. – Многие думают, что он со мной и не волнуются. Но мой сын никогда не исчезает, не сообщив о делах своих.
– А среди погонщиков смотрела? – опять нахмурился Иосиф. – Мало ли, может, искать ребёнка вовсе не надо, никуда не денется.
– Ещё нет, у погонщиков не спрашивала, – потупилась Мицриам. – Но что ему там делать? Мальчик никогда не интересовался верблюдами, быками или же ослами, хотя от ухода за животными никогда не отказывался.
– Мало ли! Наш сын как раз где-нибудь там, значит, волноваться не стоит, – пожал плечами мужчина и зашагал к источнику, где прямо на берегу расположились погонщики.
Жена семенила за ним. Но, ни среди погонщиков, ни среди вновь проверенных детей, ни среди женщин мальчика не было.
– Яхве! – воскликнул мужчина, подняв обе руки к уже потемневшему небу, на которое неспешно высыпались крупные разноцветные как драгоценные камни, звёзды. – Яхве! Помилуй нас!
Он так постоял некоторое время, молча в позе оранты, воздев руки к небесам, потом повернулся к стоявшей неподалёку жене.
– Наш сын остался в городе, – спокойно сказал Иосиф. – Но с ним ничего не случилось.
– Как! Не может быть! – воскликнула женщина.
– Я сейчас как бы услышал голос, – начал объяснять её муж. – Голос ангела сказал мне, что он там, и вспомнил: наш мальчик всё время не выходил из святилища. А когда караван тронулся в путь, ни ты, ни я не посмотрели, присоединился ли он к нам. Ведь так?
– Что же делать? – задрожал от волнения голос женщины.
– Как что, Мицриам? – воскликнул Иосиф. – Мы должны вернуться. Мы снова поедем в Иерусалим. И это добрый знак, потому что Яхве не хочет отпускать нас просто так. Но животным хоть немного надо отдохнуть. Да и нам тоже. Иди, я разбужу тебя рано.
Но сколько женщина ни старалась хоть немного забыться, уговаривая себя, что всё будет в порядке, что обязательно надо отдохнуть – всё было тщетно. И когда с первыми лучами солнца вместе с погонщиками к Мицриам явился муж, она уже была готова.
Её посадили на одного из взятых в караване ослов, и группа из шести человек отправилась в ту сторону, откуда скоро должно было в полный рост выползти на небосвод древнее дневное светило. В той стороне находился священный город, где оставили потерянного мальчика.
Маленький караван продвигался довольно резво. Ослики, почувствовав возвращение, шагали весело. Причём, им сейчас не мешали ни верблюды, всегда степенные и величавые, поплёвывающие на осликов свысока, ни тягомотные упряжные быки, не шибко величавые, но такие же неспешные, как и верблюды. Без этаких попутчиков дорога складывалась гораздо веселее. Тем более, возвращение в город обещало хоть небольшое, но всё-таки угощение в конюшнях постоялого двора, поэтому ослики старались вышагивать во всю.
Ещё солнце не задумывалось спрятаться на ночь в потустороннюю обитель покоя, а справа уже показалась живописная, богатая тамариском и пальмами долина Енном, выходящая прямо к заветному Змеиному пруду. Этот водоём получил такое название из-за окунающихся туда после удушливой засухи змей, не нападающих в это время ни на кого. Более того, прокажённый, отваживавшийся в это время искупаться вместе со змеями, мог выздороветь даже от своей тяжкой неизлечимой болезни. Оттуда рукой подать было до Яффских ворот, которые открывали путь прямо к священному пруду Езекии и к лежащему за ним храму Иеговы.
Казалось, город радуется возвращению паломников, несмотря на то, что издалека выглядел не очень радостно. Всё равно как распластавшаяся на горе величественная мрачная крепость, где прямо у входных ворот был выстроен богомерзкий амфитеатр Ирода, а на вершине господствовала над окружающим миром башня Антония. На стенах, как всегда, виднелись закованные в латы легионеры, соблюдающие и наводящие в городе давно заведённый римский порядок.
Путешественники по-своему радовались скорому разрешению проблем, хотя радоваться ещё было рано, поскольку, где искать мальчика, не знал никто. Предположение, что Иисус находится в храме Соломона, оставалось пока только предположением, не опирающимся ни на какую основу, кроме голоса ангела, услышанного Иосифом.
Вскоре дорога вывела возвращающихся людей в предместье, и узкими улочками путешественники поднялись к храму. Оставив на безлюдной в этот час площади осликов, все шестеро поспешили в святилище, а войдя в храм ко всеобщей радости обнаружили потерявшегося Иисуса, стоящего в центре между двух групп взрослых мужчин, которым мальчик что-то увлечённо рассказывал. Но поскольку взрослые очень внимательно слушали молодого проповедника, значит, говорил он вещи весьма серьёзные. Хотя, если подумать, что может сказать мальчик? Какими речами он может заинтересовать степенных, богатых и уважаемых жителей этого города?
