Книга Королева викингов, страница 10. Автор книги Пол Андерсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Королева викингов»

Cтраница 10

Хельга была всего лишь на три года старше, чем Гуннхильд. Они не ладили между собой. Если ссора между ними начиналась в присутствии Эзура, он немедленно грозным окриком заставлял их успокоиться, но Эзур не всегда был дома. Сразу же после жертвоприношений в летний солнцеворот он отправился в плавание по торговым делам. Ольв ходил с ним уже несколько лет, а с недавних пор отец стал брать и Эйвинда. Когда трое мужчин ушли в море, взаимная неприязнь женщин стала разгораться, ничем не сдерживаемая.

Гуннхильд сидела, задумавшись, в длинном доме. Хельга уже давно запретила ей садиться на высокое место, так как оно предназначалось для жены хозяина. Так что в этот раз Гуннхильд опустилась в кресло для почетного гостя, стоявшее напротив высокого стула. В открытые двери струились солнечный свет и приятно теплый воздух. Но она ничего этого не замечала. Ей было жаль, что она не может присоединиться к двум служанкам, соскребавшим грязь и сажу с дощатой обшивки стен. Те непрерывно болтали. В разговоре они перекидывались теми же самыми бездумными будничными репликами, повторявшимися из месяца в месяц, из года в год и состоявшими из одних и тех же немногочисленных отрывистых слов, то и дело перемежавшихся взрывами смеха, похожего на куриное кудахтанье. Гуннхильд сама не знала, почему торчит здесь, чувствовала лишь, что пребывание в доме действует на нее, как почесывание воспаленного места.

Со двора вошла Хельга. Она приостановилась, оглядела зал, а затем зашагала к возвышению и остановилась, уперев руки в боки. Гуннхильд взглянула на нее с негодованием. То, что Хельга была на два дюйма выше ростом, ничего не значило. Из-под платка у нее торчали желтые косы. Живот выпирал — она носила ребенка. На лице застыло кислое выражение.

— Опять бездельничаешь, Гуннхильд? — презрительно бросила она. — Ты что, устала?

Девушка выпрямилась и напряглась.

— Нет, — ответила она. — Я думала.

— Ну что ж, у нас в кладовой есть тюк чесаной шерсти. Ты можешь прясть ее и думать.

— Я буду прясть, когда приготовлюсь, — пробормотала Гуннхильд.

— Ты вполне готова. Иди и бери шерсть!

Гуннхильд вскочила, как будто ее подбросило.

— Не разговаривай так со мной! — вспыхнула она. — Я что, рабыня?

— Нет. Рабы работают. А ты сидишь, как свинья в закуте, или мотаешься повсюду, как вонь от навозной кучи по ветру.

— Т-т-ты с-смеешь так разговаривать со мной — с дочерью Эзура Сивобородого?

Хельга промолчала, видимо, она немного заколебалась, и желание непременно взять верх оставило ее. После паузы она вновь заговорила, но уже менее резко:

— О да, ты, конечно, будешь жаловаться ему, когда он вернется домой. Но от меня он узнает правду.

Гуннхильд почувствовала, что берет верх, и, не желая терять преимущество, огрызнулась в ответ:

— Пусть он сам решит, кто из нас прав. А от тебя я больше не потерплю унижения.

С этими словами она вышла из зала. Хельга злобно посмотрела ей вслед.

Во дворе Ингвар и еще несколько мужчин запрягали лошадь в телегу, к которой были прислонены несколько вил и грабель. Они собирались возить скошенное сено. С каким удовольствием она поехала бы вместе с ними!

— Добрый вечер, Гуннхильд Эзурардоттир, — серьезно произнес Ингвар. В отсутствие господина он оставался в Ульвгарде за старшего.

— И тебе добрый вечер, Ингвар Халлфредарсон, — промямлила она в ответ.

— Могу ли я спросить, куда ты направляешься?

— Немного пройтись.

Ингвар поглядел на открытую дверь.

— Я слышал недобрые слова.

Гуннхильд почувствовала, что ее лицо побелело от гнева.

— Нехорошо, когда женщины вот так ссорятся, — гнул свое Ингвар. — Это может привести к смертоубийству среди мужчин.

— Ты что, тоже против меня? — выкрикнула Гуннхильд.

Ингвар протестующе поднял руку:

— Нет, нет. Я просто огорчен. Прогуляйся, остынь. — Он знал, что поблизости нет никаких разбойников, объявленных вне закона, а никто другой не посмеет сделать что-нибудь плохое с дочерью Эзура. — Я попробую поговорить с… с хозяйкой дома. Лучше всего будет, если, когда ты вернешься, вы обе не станете возвращаться к этой ссоре.

Гуннхильд коротко кивнула и проследовала дальше.

Она вся кипела. Сколько еще это будет продолжаться? Может быть, следует попросить отца, чтобы он нашел ей мужа, несмотря на то что она еще молода?

Нет! Оказаться привязанной к крестьянину с руками, на всю жизнь пропахшими хлевом, или к рыбаку, от которого будет разить его уловом, заточить себя в этой земле и никогда не увидеть того, что лежит вне ее, никогда не иметь в своей власти более чем нескольких неопрятных работников? Нет!

Войдя в лес, она несколько успокоилась. Воздух, казалось, был насыщен густой зеленью; временами то тут, то там принималась распевать какая-нибудь запоздалая птица. Сквозь раскидистые лиственные кроны и опушенные сверкающей хвоей ветви сосен проглядывало густо-голубое небо. Красновато-золотые полосы света пролегали почти у самых корней деревьев, прогоняя прочь приземные тени. Лето было в разгаре, и солнце еще не начало прятаться за край мира; оно ходило по небу кругами, поднимаясь от окоема и опускаясь к нему, вечер незаметно переходил в утро, и так повторялось раз за разом. Люди почти не спали, лишь на несколько мгновений смыкали глаза, как будто стремились запастись летней силой жизни к наступлению черной зимы.

На поляне вокруг хижины Сейи ярко зеленела трава, среди которой вспыхивали цветы — фиалки и желтые пятнышки ятрышника. Сама она стояла возле двери. На небрежно собранные волосы она надела травяной венок, на фоне темного платья из грубого сукна выделялось ожерелье из черепов леммингов.

— Войди, — пригласила она. — Я тебя ждала.

Гуннхильд резко остановилась. Она почувствовала, как по ее телу пробежал холодок удивления. В последнее время Сейя казалась более странной, чем когда-либо, она была очень немногословной и часто застывала на месте, не закончив движения, разглядывая нечто невидимое. Она похудела, хотя не казалась больной. Казалось, будто внутренний огонь, тлевший в ней, разгорался все сильнее, питаемый ее плотью — или чем-то еще?

— Правда? — Гуннхильд запнулась. — Я… я уже довольно давно не бывала здесь.

— И никто не был, — откликнулась Сейя. И добавила: — В истинной плоти.

— Что ты имеешь в виду? — Гуннхильд как бы со стороны услышала, что ее голос внезапно ослабел. Готовый выплеснуться гнев отмел в сторону дурные предчувствия. — Я хотела бы прийти, но в последние дни у меня было очень мало свободного времени.

— А у меня его совсем не было. Но войди. Давай поговорим.

Хижина находилась наполовину под землей. Они приподняли юбки и спустились. Гуннхильд села на табурет. Сейя, скрестив ноги, устроилась на полу. Хотя дверь была открыта настежь, вокруг очага, который сегодня только слабо дымился, всегда стоял полумрак. Немногочисленные горшки, миски и предметы кухонной утвари словно пытались спрятаться в тени за ткацким станком. Колдовские предметы, сделанные Сейей за эти годы, — грубо обработанные палки, кости, камни, череп северного оленя, вымазанный давно почерневшей кровью, маленькая глиняная фигурка, которая могла бы быть человеком, богом или троллем, — казалось, наблюдали и прислушивались.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация