Снаружи донесся шум, сначала отдаленный, он быстро приближался и казался уже почти угрожающим. В зал быстро вошел стражник.
— Это бонды, прибывшие на пир. Похоже, что они пришли все вместе. Вероятно, где-то встретились сначала.
Сигурд напрягся.
— Что?
— Ярл, король, они вооружены. У каждого копье, или секира, или меч, или лук. Они со щитами, в шлемах, а многие даже в кольчугах.
— Это мне не нравится. — Сигурд обернулся к Хокону. — Позволь мне поговорить с ними, король. Меня они знают лучше. «А я — их», — добавил он про себя.
Хокон вскочил с места.
— Я вызову свою дружину. — Его воины были расселены в нескольких местах поблизости.
Сигурд тоже поднялся.
— Король, с этим лучше будет подождать, пока мы не узнаем точно, в чем дело. Если воинам придется пробиваться сквозь такую толпу… Эти голоса звучат очень странно и неприятно.
Хокон следовал за ярлом, отступя на один шаг. Он был намного выше ростом своего невысокого спутника; его волосы сверкали золотом даже в этом пасмурном освещении. В некогда черных волосах Сигурда было полно седины, а борода была уже почти совсем белой. Брайтнот, осенив себя крестом, шел следом.
Пришедшие остановились в воротах; большая толпа мужчин. Те, у кого были кольчуги, занимали места по краям, готовые отразить удар с любой стороны. У большинства остальных грубая одежда была забрызгана грязью. Позади виднелся широкий темный след, оставленный толпой. Копья торчали над головами, словно роща молодых деревьев со стальными листьями.
Ропот и крики почти постепенно замерли. Несколько мгновений все стояли неподвижно. Затем человек средних лет — судя по осанке и отороченной мехом одежде, поверх которой была надета кольчуга, он был богат — вышел вперед. Сигурд пошел ему навстречу. Их голоса отдавались в тишине странным трескучим эхом. Время от времени где-то неподалеку каркал ворон.
— Приветствую, ярл Сигурд, — грубым тоном сказал этот человек. — Добро пожаловать в Моерр, ибо надеемся мы, что ты и король посетите нас.
— И тебя приветствую, Бю Стюркорсон, — холодно ответил ярл. — Странное гостеприимство вы являете. Кто подвигнул вас на это?
— Мы не будем говорить об этом, ярл. Давай говорить только о том, что у нас был целый год, чтобы обдумать то, что случилось в твоем собственном доме в прошлый праздник солнцеворота. Мы не потерпим от короля подобного презрения к нашим богам здесь, на нашей родине.
— Король поклоняется своему собственному богу, который обладает большим могуществом.
— Это иноземный бог, ярл. К тому же король не хочет, чтобы мы оставались в дружбе с нашими богами, пестовавшими наших отцов и их отцов с тех пор, как люди поселились в Норвегии. Хотим ли мы, чтобы Тор наслал на нас град и молнии, Фрейр погубил наши поля, Ньёрд отогнал рыбу от наших берегов, Фригг сделал наших жен бесплодными? Нет, на сей раз король должен совершить жертвоприношение, как то ему подобает и как он обязан.
Хокон задохнулся от негодования.
— Никогда! — воскликнул он. — Я лучше умру!
Бю посмотрел ему в лицо горящими глазами.
— Да, ты умрешь, король, если не сделаешь то, что должен и обязан.
После этих его слов вновь поднялся ропот. Немногочисленные дружинники, вышедшие во двор вместе с предводителями, крепче взялись за оружие и подошли поближе к своим господам.
— Это слишком неожиданно, хёвдинги и бонды! — перекрыл крики Сигурд. — Вы должны это понять. Сейчас мы уйдем отсюда и поговорим об этом между собой.
Бю, конечно, был готов к такому повороту событий.
— Идите, — сказал он, — но не заставляйте нас ждать дотемна.
Зимние дни в это время были очень короткими.
— Вам не придется долго ждать. Прошу тебя, мой господин.
За королем и его людьми плотно закрылась дверь. Слуги и домашние забились в полутемный дальний конец зала. Свет от очагов окрашивал в красный цвет богов, зверей и прихотливо извивающиеся виноградные лозы, вырезанные на столбах. Воздух казался таким же морозным, как и на улице.
Хокон и Сигурд долго смотрели друг на друга. Брайтнот изо всей силы вцепился в висевший на груди крест.
— Они сделают то, чем угрожают, король, — спокойно сказал Сигурд. — Численностью они превосходят оба наши отряда. К тому же мы не успеем призвать их сюда, прежде чем эти люди набросятся на нас.
Даже в полумраке было заметно, что Хокон побледнел. Его ноздри широко раздулись. Он стиснул рукоять висевшего на поясе ножа, как будто это был меч.
— Неужели ты стал трусом?
Сигурд покачал головой.
— Я умру рядом с тобой, король, если до этого дойдет, — негромко произнес он. — А перед этим многих отправим по дороге в ад. Но никто из нас не переживет этот день. А тогда Траандло и вся Норвегия окажутся без вождей, беззащитными перед нашими врагами.
Хокон шлепнул ладонью по столу.
— Это смертный грех, — простонал он.
Брайтнот подошел к королю, взял его за плечи и посмотрел в глаза.
— Приходится уступать силе, — сказал он дрожащим голосом. — Ты получишь прощение. Я отпущу тебе этот грех, мой сын. Христос простит тебя… чтобы ты мог продолжать свой апостольский путь.
— Нет. — Голос Хокона прозвучал хрипло; подобный звук издает киль корабля, трущийся о подводный камень. — Я навсегда останусь… нечистым…
— Из-за того, что спасешь себя ради продолжения святого дела? Защиты самой Святой Церкви? — И добавил резко: — Или из-за своей собственной гордыни?
Хокон скривил рот.
— Ты так же жесток со мной, как и тот язычник.
Брайтнот отступил. На его ресницах показались слезы, ярко вспыхивавшие в колеблющемся свете, пробивавшемся сквозь густые клубы дыма.
— О, мой брат, мой названый брат, я не хочу твоей смерти!
Он собрался с духом и повернулся к Сигурду.
— Ярл, — он запнулся, — они… они удовлетворятся, если я отдам им себя, чтобы они зарезали меня во славу своих дьяволов?
Сигурд присвистнул.
— Очень может быть, — почти беззвучно проговорил он. — Человек, не лошадь, а человек, которого они смогут распять и пронзить копьями… Да, я полагаю, что они вполне могли бы согласиться на это.
— Нет! — взревел Хокон. — Выдать им священника? Да за кого же ты меня принимаешь?
Брайтнот ощущал в себе все больше и больше решимости.
— Ты будешь избавлен от греха, — сказал он. — А я обрету мученический венец.
— А я стану хуже самого ничтожного из людей. — Хокон плюнул на пол. — Неужели мне остается только броситься на меч? — Он запнулся и содрогнулся всем телом. — Нет, Сигурд, я уступлю им.
