Король Харальд отправил к ярлу Сигурду послов с богатыми подарками и дружественными словами. Он сообщал о своем желании установить с ярлом те же самые отношения, которые существовали между ним и королем Хоконом. Поэтому король Харальд пригласил Сигурда посетить его, чтобы заложить крепкую основу будущей дружбе.
Ярл радушно встретил послов, с удовольствием принял подарки и дал им столь же роскошные дары для передачи королю. Однако, сказал он, самолично он никак не может приехать, поскольку у него именно сейчас слишком много неотложных дел.
От него послы отправились к Грьотгарду с такими же подарками и предложениями, Грьотгард ответил на приглашение согласием.
Да, подумала Гуннхильд, узнав обо всем этом: Сигурд остается все так же коварен и осторожен, как и прежде, но он стареет, а безжалостная молодежь уже нетерпеливо наступает ему на пятки.
В условленный день, а может быть, чуть раньше или позже, Грьотгард добрался до королевского подворья в Северном Моерре. Король Харальд, король Эрлинг и королева Гуннхильд приняли его с сердечностью, явно чрезмерной для такого незначительного человека. Они привлекали его к обсуждению многих важных вопросов и слушали его с таким вниманием, словно считали кладезем мудрости.
Для того чтобы настроить Грьотгарда так, как им того требовалось, понадобилось совсем немного времени. Ему многократно повторяли, что Сигурд относится к нему несправедливо, что если он примет сторону королей, то вскоре станет ярлом вместо своего брата и получит во владение все, что ныне принадлежит Сигурду.
В результате Грьотгард, отправляясь домой с обозом подарков, пообещал следить за Сигурдом и сообщать королю обо всем, что ему удастся выведать.
Гуннхильд выжидала.
Когда она затем припоминала, как все было сделано, дело показалось очень простым. Задолго до первого снегопада они получили от Грьотгарда известие. Ярл Сигурд долгое время держал для обороны большое войско, но оно обходилось очень дорого, и после того, как Эйриксоны предложили ему дружбу, он решил, что сможет обойтись меньшей дружиной. Теперь же он объезжал свои владения. В ближайшее время он намеревался посетить Эгло, поселение в Стьёрадале. Лучшей возможности напасть на него нечего было и желать.
Король Харальд и король Эрлинг немедленно снарядили четыре длинных корабля с большими дружинами. Достигнув Траандхеймс-фьорда, они вошли в него ночью, при свете звезд. Грьотгард со своими викингами встретил их в условленном месте и проводил к поселению.
Глубокой ночью они достигли подворья, где ночевал ярл. Собаки подняли лай, люди проснулись, но было уже поздно. Воины окружили дом стеной из копий и щитов и подожгли его. Женщинам, детям и рабам они позволили выйти, но любого свободного мужчину, пытавшегося выскочить за дверь, убивали.
Огонь вознесся высоко к темному небу. Его отблески тревожно играли на клинках, озаряли облако дыма, гасили предрассветные звезды и меркли в глубине соснового леса. Когда же потолочные балки с треском обрушились, вверх взлетел огромный сноп искр. К середине утра огонь почти угас, и на месте богатого длинного дома остались груды пепла, дымящиеся головешки да почерневшие кости. Воздух был полон зловония.
Харальд и Эрлинг возвратились в Северный Моерр. Грьотгард счел за лучшее отправиться вместе с ними.
VIII
Для того чтобы представить силу гнева, охватившего трондов, когда те узнали об убийстве Сигурда, не требовалось владеть искусством прорицателя. Однако Эйриксоны оказались совершенно не готовы к тому, что возмущение не ограничилось простым шумом, а вылилось в стремительную подготовку к настоящей большой войне. Мужчины сходились со всех концов страны, неся с собой оружие и продовольствие. Все корабли, способные плавать, были спущены в воду. Собравшись вместе, ополченцы провозгласили своим ярлом и вождем Хокона, сына Сигурда, который сразу же повел все войска и флот на юг. Харальду, Эрлингу и Грьотгарду ничего не оставалось, кроме как поспешно отступить в Раумсдальр и Южный Моерр.
Харальд и его мать согласились между собой, что все это было делом рук Хокона. Новый ярл, казалось, несмотря на молодость, обладал мудростью, проницательностью, воинскими навыками, победоносной отвагой своего отца, а огонь молодости делал его еще опаснее.
— Достойный противник, — сказал король с хмурой улыбкой.
Гуннхильд позволила себе негромко вздохнуть.
— Я согласилась бы на кого-нибудь послабее. — Она подняла голову. — Все равно он не сможет далеко пройти с таким пешим войском. Вскоре им придется разойтись по домам. Мы разделаемся с ним так же, как и с его тезкой, — будем постоянно тревожить Траандло с земли и с моря, не дадим ему ни минуты передышки, пока он или уступит, или дождется такого же конца.
Харальду вовсе не показалось странным, что его мать сказала «мы».
И снова потянулись месяц за месяцем… Зима, опять весна — миновал год с тех пор, как Хрут уплыл в Исландию, — затем лето с такими же скудными урожаями и уловами, осенние штормы, которые ломали корабли и топили людей, новая зима, выдавшаяся необычно морозной, и новый год, который обещал быть таким же мрачным, как и минувший. Между людьми королей и ярла произошло немало столкновений, как мелких, так и серьезных, были кровопролития, грабежи, поджоги, и все это без реальной выгоды для тех и других.
Кто-нибудь из Эйриксонов часто, хотя и не при каждой возможности, отправлялся в набеги. У них хватало дел дома. К тому же они издавна привыкли ходить в викинги летом. Не только боевой дух и неугомонность гнали их за море. Они нуждались в добыче, в пленниках, которых можно было продать, и любом другом богатстве, которое удавалось захватить. Ни один не имел владений, достаточно обширных для того, чтобы поддерживать свое хозяйство, содержать дружину и вести такую жизнь, какая пристала королю, особенно в эти неурожайные годы. Дань, которую платили король Гудрёд и король Трюггви, облегчала положение, но добиться ее увеличения не удавалось. Траандло под властью ярла Хокона мало того что не платил ничего, а еще и отрезал Эйриксонов от Хологаланна, Лофотенских островов, богатых рыбой, и Финнмёрка со всеми его сокровищами.
Правда, и Эйриксоны ничего не посылали Харальду Синезубому и не подтверждали его верховной власти над ними. Датский король был недоволен, но воздерживался от каких-либо действий. У него было множество других серьезных забот: его собственное королевство, продолжающееся крещение его народа, знать и бонды, изрядно недовольные его действиями, его связи и торговля с Польшей и Вендландом, на берегах которого он выстроил крепость, где посадил гарнизон из отборных воинов; готы, обитавшие вдоль границ Халланда, Сканею и Блекинга, могущественный шведский король, стоявший за их спинами, правитель Святой Римской империи Оттон, который заметно старел, но имел весьма деятельного сына, носившего то же имя, а тот недавно был коронован на совместное с отцом управление империей и лелеял весьма серьезные амбиции. Норвегия вполне могла когда-нибудь потребоваться Синезубому в качестве союзника.
