Книга Королева викингов, страница 169. Автор книги Пол Андерсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Королева викингов»

Cтраница 169

Ну вот, я и так слишком долго отвлекала Тебя. Я благодарю Тебя за Твою доброту, с какой Ты выслушала меня. Прощай, Мать Бога.

Гуннхильд опустила голову на сложенные перед грудью руки и произнесла еще раз «Аве».

Спустя немного времени она произнесла три раза «Отче наш», а потом подняла глаза к Христу и громко произнесла:

— Господи, позволь мне напоследок еще раз поговорить с Тобой, не как нищенке, а как Твоей королеве-даннице. Я буду говорить покороче, чтобы не испытывать Твое всетерпение.

Королевская власть в Норвегии принадлежит дому Харальда Прекрасноволосого. Таков был Твой выбор, когда он подчинил себе всю страну и сделал ее сильной. Сыновья Эйрика — его законные наследники. Кто еще остается? Сигурда Великана никогда ничего не волновало, кроме его страны Хрингарики, его сын Хальвдан вырос таким же вялым, его внук Сигурд, судя по всему, простой землевладелец, пестующий свои поля и не интересующийся больше ничем. Даже если бы они этого захотели, сможет ли кто-нибудь такой собрать воедино королевство? Да и станут ли они делать что-нибудь для веры?

Да, печальная необходимость потребовала покончить с некоторыми другими. — Гуннхильд нахмурились, подыскивая слова, а затем скривила рот. — Ладно, Господи, я уже сказала, что не буду лгать Тебе. Мой муж Эйрик и мои сыновья проделали эту работу без большой печали. Но, так или иначе, что сделано, то сделано. Харальд Гренска сбежал, спасая свою жизнь, он не обладает никаким влиянием в Норвегии, и кроме того, он еще почти мальчик.

Она хотела было добавить, что Олав Трюггвасон, еще один отпрыск, был рабом за морем, если, конечно, до сих пор оставался в живых, но ее язык не смог произнести этого имени. Она поспешила продолжить:

— Да, Господь, мы допускали ошибки. Ошибки моего Сигурда были самыми серьезными. Он расплатился за них. Неужели и все остальные тоже должны страдать за то же самое? И королевство, и вера, которую мои сыновья непреклонно намерены привить народу? Кому от этого будет польза, кроме надменных трондов и злодея-ярла, поклоняющегося демонам? Не было бы лучше, если бы Ты помог нам, просветил нас и привел нас к полной победе?

Господи, вот мое предложение к Тебе. Если Ты считаешь его недостойным, то гневайся на меня, а не на моих сыновей. Они ничего не знают об этом. Но если они одержат победу, сломят всех своих врагов, добьются мира, который никто не посмеет поколебать, и если… если мы вновь будем получать хорошие урожаи и богатые уловы рыбы… Тогда я буду знать, что Ты — Бог, единственный Бог. Я тогда откажусь от язычества, брошу все мои колдовские принадлежности в море или в огонь, покаюсь во всех грехах, которые смогу вспомнить, и приму любую епитимью, которая будет возложена на меня.

Господи, я меньше думаю о моей душе — воистину так, — чем о той пользе, которую я могла бы принести вере. Я знаю много вещей, много народа и много темных путей. Я могу навести Твоих собак на след. Мои советы по мирской части тоже часто бывали весьма проницательными. Разве не так? Что, если я бы давала их священникам и епископам Твоей Церкви? Бедняга Хокон Воспитанник Ательстана мог только суетиться без толку, пока его не сломили. При сыновьях Эйрика и при их матери все пойдет по-другому.

Что Ты скажешь на это, Господи? Я буду помогать Твоим людям. Мне кажется, что это была бы справедливая сделка.

В любом случае это лучшее, что я могу предложить. Если то, что о Тебе говорят, правда, то, значит, Ты сотворил меня тем, что я есть, и поэтому можешь понять меня. Поступай, как сочтешь нужным, Господи. А теперь Твоя королева-данница уходит.

Она перекрестилась, последний раз произнесла «Отче наш» и вышла под моросящий дождь.

XI

Возвращаясь домой через двор, Гуннхильд внезапно услышала невдалеке шум. Взглянув туда, откуда доносились звуки, она разглядела сквозь дождь и туман смутные очертания движущихся человеческих фигур. Кто-то вопил. Затем послышался глухой удар и грозный рык, прервавший другие крики. Похоже было, что здесь шла ссора среди нескольких человек — не более десятка, — а может быть, подрались двое работников, и кто-то более высокого ранга разнимал их… В общем, ничего такого, ради чего стоило бы задерживаться.

Шагая своим путем, королева почувствовала, что боль в коленях прошла, а сил, наоборот, прибавилось. Нельзя было сказать, удалось ли ей добиться чего-нибудь для Сигурда или для любого из ее детей. Но все же она приосанилась и постаралась приободриться сердцем.

Тепло, пламя очага, богатая резьба и гобелены, легкий приятный аромат дыма — все это показалось ей очень приятным. Служанка сняла с нее плащ, другая поднесла кубок с подогретым пивом. Гуннхильд опустилась в кресло.

Вдруг дверь вздрогнула от сильных уверенных ударов. Что еще?

— Впусти, — вздохнула она. Слуга, оказавшийся поблизости, распахнул дверь, и внутрь просочилась холодная сырость.

У порога стоял Аринбьёрн Торисон. Харальд Серая Шкура вызвал его из Сигнафюльки; он хотел посоветоваться с ним и другими заслуживающими доверия вождями. Им предстояло обсудить ближайшие планы действий. Затем приглашенные должны были вернуться домой, позаботиться о том, чтобы не дать волнениям выплеснуться за пределы Хордаланда и восстановить спокойствие в области.

Лицо Аринбьёрна было перекошено от гнева. Седой богатырь волочил перед собой дрожавшего всем телом Киспинга-Эдмунда, стискивая в кулаках его предплечья с такой же силой, с какой кузнец держит клещами раскаленную заготовку. Маленький шпион скулил от боли. Было слышно, как стучали его неровные зубы. Скулу украшал здоровенный синяк, а по виску сочилась струйка крови.

Гуннхильд на мгновение словно окаменела.

— Что это значит?

— Только для твоих ушей, королева, — прогремел Аринбьёрн. — Эй, вы, все вон!

Слуги испуганно уставились на королеву. Та кивнула, и они поспешно удалились, Аринбьёрн выпустил Киспинга из рук, поддал ему коленом под зад, и слуга растянулся на полу. Аринбьёрн переступил через него, закрыл дверь, с грохотом задвинул засов и пнул Киспинга в бок.

— Встань, негодяй, — приказал он.

— Постой, — спокойно сказала Гуннхильд. — Это мой человек, разве ты не знаешь?

— Да, королева, да, — встрепенулся Киспинг. Он вскочил, обхватил свое туловище обеими руками и стоял, дрожа, перед нею. — Все… всегда твой, великая госпожа. Этот… этот… этот господин… он ошибся, он неправильно понял меня, когда я, когда я хвалил тебя…

— Замолчи, — негромко сказала Гуннхильд.

— Но, королева…

— Прошу тебя, замолчи. — Киспинг съежился. Гуннхильд посмотрела в глаза Аринбьёрну.

— Рассказывай.

Старый воин еще сильнее нахмурился. Он говорил, как всегда, медленно, и каждое его слово звучало тяжело и резко.

— Королева, по пути из зала в отхожее место я прошел мимо кучки жалких наемников. Они не заметили меня, потому что смеялись, слушая, как этот пес насмешничает и оскорбляет тебя. Я сбил его с ног, спросил имена остальных, предупредил их, насколько хуже станет их жизнь по сравнению с тем, как она шла прежде, если они позволят себе повторить хоть одно слово из того, что услышали там, и притащил эту маленькую гадюку сюда.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация