— Эге, да мы, должно быть, вышли к жилищу, в котором отсиживаются финны, пока их рыбаки и торговцы плещутся в соленой воде, — прошептал Ами.
Халлдор невесело хихикнул.
— Если это так, то мы могли бы добраться сюда гораздо быстрее и легче. Видите вон ту тропинку, идущую на север. Она должна вести как раз к фьорду.
— Возможно, нам повезло, что мы не нашли ее и прошли другим путем, — отозвался Торольв. Он вынул меч из ножен, но щит снимать со спины не стал. — Посмотрим, что там внутри.
Он пошел первым. Наружная дверь оказалась открыта. Он присел на корточки, пробрался гусиным шагом через низкие сени. В свете, просачивавшемся сзади, воин разглядел веревку, открывавшую внутреннюю щеколду. Он потянул за нее, широко распахнул дверь и, спрыгнув на углубленный пол, резко отпрянул в сторону, освобождая дорогу следующему, и принял боевую стойку.
А потом опустил меч и с трудом перевел дыхание.
Возле очага стояла женщина. Когда глаза Торольва немного привыкли к темноте — а в доме было почти совсем темно, — он понял, что никогда еще не видел такой красавицы. Ни финская одежда, ни грязь на лице, ни юность — он готов был поклясться, что ей не больше шестнадцати зим, — не могли лишить ее облик очарования и даже царственности.
Среднего роста женщина держалась так прямо, что казалась выше. Фигура у нее была стройной, но с широкими бедрами и высокой грудью. Достававшие до талии распущенные по-девичьи блестящие, черные как вороново крыло волосы подчеркивали молочную белизну кожи. Круглая голова, высокие скулы, и вздернутый нос говорили о примеси финской крови, но Торольв с первого взгляда понял, что перед ним норвежка. С красиво изогнутыми полными губами, твердым маленьким подбородком. Из-под выгнутых правильными дугами бровей смотрели большие, широко расставленные глаза — присмотревшись, он разглядел их изменчивый серо-зеленый цвет, — опушенные длинными густыми ресницами.
Четверых мужчин, ворвавшихся в дом с обнаженными мечами, она встретила улыбкой, блеснув безупречными зубами.
— Приветствую вас, — произнесла она мягким, чуть хрипловатым голосом; ее произношение было чуть заметно картавым на северный манер. — Я надеялась, что вы придете.
— Но кто, кто, кто ты? — справившись с удивлением, спросил Торольв.
— Меня звать Гуннхильд, я дочь хёвдинга Эзура Сивобородого. А вы, я полагаю, люди Эйрика, сына конунга Харальда.
Торольв медленно вложил меч в ножны. Его ошарашенные спутники тоже опустили оружие.
— Ты не ошиблась. — Он назвал себя. Халлдор снова перекрестился. Торольв понял, что его воинам совершенно не понравится, если ведьме станут известны их имена, и не стал называть их. Сам он в любом случае не имел права выказывать хоть малейшие признаки страха. — А откуда ты это узнала?
— Это долгая история, которую я должна рассказать очень быстро. — Девушка шагнула вперед — этому легкому и точному движению позавидовала бы даже рысь — и на мгновение прикоснулась прохладной ладонью к его руке, спокойно выдержав его пристальный взгляд. — Мне очень жаль, что я не могу угостить вас пивом или медом, а затем устроить достойный пир. Я сделаю это, если мы останемся в живых. Но сегодня у нас нет на это времени. Ты согласен выслушать меня, Торольв Скаллагримсон, поверить мне и сделать то, что я попрошу?
Он подумал о том, что уже произошло за последние дни. Сердце его колотилось, как никогда в жизни.
— Мы слушаем тебя, — не подавая виду, что испугался, произнес он.
Девушка перевела дух и заговорила. Ее речь лилась без запинки.
— Я приехала сюда, чтобы учиться заклинаниям у двух финнов, величайших и сильнейших колдунов во всем Финнмёрке. Сейчас они ушли на охоту. Они оба хотят возлечь со мной. Они настолько искусны, что могут идти по следам лучше собак, хоть по замерзшей, хоть по залитой водой земле, а на лыжах они бегают с такой быстротой, что ничего не может опередить их. Когда они стреляют из луков, то всегда попадают в цель. Каждого, кто приближается сюда, ждет гибель. Когда они приходят в ярость, то сама земля отворачивается от их глаз, а все живое падает замертво под их взглядами. Вам нельзя оказаться у них на дороге. Но я спрячу вас здесь, в гамме.
Торольв заметил, что его воины сразу же насторожились при ее последних словах. Но он молча ждал продолжения.
— А потом мы посмотрим, удастся ли нам убить их, — закончила Гуннхильд.
XVII
Гуннхильд отлично знала, что в том, что она наговорила о Вуокко и Аймо, было очень много преувеличений и даже просто выдумок. Но она желала, чтобы эти воины захотели напасть на колдунов, но все же действовали при этом без опрометчивости. А вдруг колдуны и впрямь могли замораживать людей взглядом и создавать чудовищные видения, которые сломили бы смелость самого доблестного мужчины. Они могли и не убивать, а сохранить Торольву жизнь, но сделать так, чтобы тот сказал Эйрику, что не нашел здесь ничего, достойного внимания. Она была полностью уверена лишь в том, что по доброй воле они не позволят ему увезти свою ученицу. А когда прибудет Ольв, они скажут, что запретили ей отплыть на этих кораблях ради ее же блага, так как видели, что ее ожидало несчастье. И, возможно, так оно и есть. А что, если колдуны, обезумев от ярости из-за ее отъезда, вызовут шторм, который погубит мореплавателей?
Так что им следовало умереть.
В дни, прошедшие после ее странствия по небу, она постоянно думала о том, как ей поступить, так что, встретившись с викингами, не колебалась. Прошлой ночью она во сне целовала Эйрика, испытывая пронизывающий трепет, словно от ледяной воды, и поняла, что ее заклинания действуют и он уже совсем рядом. Этим утром она говорила с финнами особенно ласково. Они просто истерзали себя, сказала она, и им необходимо как следует выспаться. Если бы они застрелили какую-нибудь жирную дичь, например несколько куропаток, дикого оленя, молодого тюленя — такие охотники, как они, смогут без труда найти добычу, как бы мало дичи ни было в округе, — то вкусная пища помогла бы им обрести умиротворение. Хотя колдуны чувствовали себя усталыми, они, конечно, не устояли перед ее просьбами и побрели в лес.
Но могли вернуться в любой момент.
— Пойдемте! — Гуннхильд подвела Торольва и его спутников к занавеске из шкур и отодвинула ее. — Встаньте позади. Не говорите ни слова, не кашляйте, не чихайте, а не то вам конец. Ждите и слушайте.
— Ты что-то слишком уж торопишься, — повернулся к ней Торольв.
Она топнула ногой.
— Мне приходится торопиться! И вам тоже. Ждите, слушайте и поймете, права я или нет.
— А не лучше ли нам убраться отсюда? — явно пересилив себя, сказал один из воинов.
Гуннхильд взглянула в глаза Торольву и улыбнулась. В том сразу же прибавилось решительности.
— Нет, — ответил он, — посмотрим на них. Женщина не убегает. Неужели мы окажемся трусливее, чем она?
Пристыженные воины последовали за ним.
