Нападающие подходили все ближе и ближе. В воздухе запели стрелы. Дождем посыпались камни. Полетели копья. Послышались вопли раненых, которых чрезмерная боль заставила забыть о подобающей мужчинам сдержанности. Над полем боя закружились первые вороны.
Вооруженные толпы столкнулись. Сталь звенела о сталь, гремела о щиты, кромсала плоть, крушила кости. Люди наносили и получали удары, кидались вперед, отступали, падали, а потом по ним, разламывая ребра, проходило множество ног. Клинья начали сходиться остриями. Это замедлило их продвижение вперед, их фланги подвергались ожесточенным атакам. Но закаленные воины ни на миг не теряли из виду развевающегося над боем знамени своего предводителя. Они всегда знали, где он находится, и прилагали силы, чтобы оставаться возле него. Неопытные юнцы и неумехи, взятые с хуторов, следовали их примеру и не терялись в суматохе боя. Глядя на умелых бойцов, они понимали, кого из множества мельтешащих вокруг воинов следует остерегаться, а кого атаковать.
По приказу конунга Эйрика его скальд Даг держался в стороне от схватки и, разъезжая повсюду верхом, наблюдал за ходом сражения, ибо лучше всех годился для этого. Если ему предстояло уцелеть, то его поэмы рассказали бы миру о том, как проходил бой. Те же, кто участвовал в нем, видели только то, что происходило в непосредственной близости от них. Все же остальное сливалось в бесформенную волну ярости и смерти.
Даг увидел, как знамя короля Олава опустилось к земле — знаменосец был убит. Стяг подхватил другой воин. Но в этот момент отряд Аринбьёрна рванулся вперед. Знамя Олава упало снова, но на сей раз не поднялось. Аринбьёрн стремился дальше. Вот он прорвал строй обороняющихся. Часть воинов побросала оружие и пустилась наутек. Оставшиеся отбивались поодиночке или же жалкими маленькими кучками, которые без труда окружали победоносные противники.
Эйрик прорвался в тыл врагов, развернул свой отряд и атаковал. Фланг отряда Хаука перекрыл путь отступления Сигрёду и сдерживал его воинов, пока Эйрик рубил их.
И внезапно битва закончилась. Люди двух малых королей бежали с холма, в страхе не разбирая дороги. Люди Эйрика гнались за ними. Тяжелораненые пытались ползти, или сидели, изумленно наблюдая за тем, как жизнь покидает их тела, или лежали, ловя запекшимися губами воздух, или кричали, или молчали, из последних сил стискивая зубы. Повсюду валялись мертвые — их сразу можно было узнать по неестественным для живых позам — с пепельно-серыми удивленными лицами. Все было залито кровью. Она текла и собиралась лужами на истоптанной земле. В воздухе стояла вонь. Птицы опускались все ниже и ниже. Самые смелые из них уже садились на трупы, чтобы начать клевать и раздирать их.
Воины Эйрика смешали строй и теперь кричали, хохотали, как безумные, хлопали друг друга по спинам, высоко подпрыгивали, приплясывали на месте — живы, живы! Поднимавшийся ветерок разворачивал горделиво рвущиеся к небу разноцветные знамена победителей с вышитыми на них воронами, орлами, волками, усмехающимися и простирающими руки троллями.
Но вскоре усталость заставила всех притихнуть.
— Посмотрим, откроет ли город нам ворота, — сказал Эйрик, собрав вокруг себя Аринбьёрна, Хаука и других предводителей своих воинов. — Если нет, то мы встанем здесь лагерем и подождем день-два, пока они одумаются. Мы, конечно, можем сжечь его, если не будет иного выхода, но я предпочел бы взять город невредимым.
— Мы должны сначала отправить людей искать Олава и Сигрёда, король, — отозвался Аринбьёрн. — Я думаю, что они погибли.
— Да, — согласился Эйрик. — Мы сделаем для них высокие почетные курганы. Они тоже были сыновьями Харальда Прекрасноволосого.
— А потом? — спросил Хаук.
— Отправим ополчение по домам, — ответил Эйрик. — Наших личных дружин будет вполне достаточно, чтобы доделать все, что осталось. Против воли моего отца и моей народ Викина провозгласил Олава своим королем. Мы пройдем через их земли и поставим их на колени.
— Думаю, что нам не раз придется драться, — предупредил Аринбьёрн.
Эйрик рассмеялся:
— Конечно. Это будет для них наукой — и драки, и пожары, и грабеж, если понадобится. — Он снова стал серьезным. — Норвегия должна снова стать единой.
Когда он с победой возвратился к Гуннхильд, лето уже шло к концу.
XXII
Северный ветер с ревом врывался в горло Траандхеймс-фьорда и разлетался по его обширным просторам. По заливу стремительно неслись крутые серо-стальные волны с тяжелыми белопенными шапками; они яростно налетали на берега и, вздымая тучи брызг, разбивались о камни. Дождь лил стеной, его острые, словно стрелы, струи то и дело чередовались с градом, полосовавшим землю, превращая ее в густое месиво. Молнии то и дело прорывали густую пелену туч, скрывавших небо, а раскаты грома, казалось, отдавались эхом и от земли, и от облачной пелены.
По стенам длинного дома в Хлади метались тени от множества зажженных светильников и пламени очагов, испускавшего густой дым. Резные деревянные фигуры и вытканные изображения то и дело скрывались в полумраке, и казалось, будто они перебегают с места на место.
Ярл Сигурд сидел со своими гостями. Они пили не из рогов, а из стеклянных и серебряных кубков. Но это вовсе не был пир. Слишком мало было в зале народу. Там находились только самые испытанные сподвижники ярла. Перед каждым на столе стоял кувшин, чтобы гости могли наливать себе сами. Если же он пустел, то воин собственноручно наполнял его снова. Кроме ярла и его гостей, в зале не было никого.
В этом не было и намека на оскорбление. Спустя некоторое время будет подана обильная еда и новые напитки, сколько душе угодно, и скальды будут петь свои саги, и Сигурд будет раздавать богатые подарки. Немногочисленные мужчины, сидевшие за столом, занимали весьма высокое положение: лендрманны, хёвдинги, богатые бонды, такие, как Нарфи Стаф и Блотольв из Ёльвишауга — представители внутреннего Траандло, Кори из Грютинга и Осбьёрн из Медальхуса — внешнего. То, о чем они говорили, не должно было выйти за эти стены. По крайней мере в ближайшее время.
Все они уже знали, что их король Сигрёд лежал мертвым на юге рядом со своим братом королем Олавом. Впрочем, у Сигурда были и новости для вновь прибывших.
— Преданные люди ушли в Упланд с Трюггви, сыном Олава, и Гудрёдом, сыном Бьёрна Коробейника, который воспитывался у Олава, — сказал он. — Я слышал, что они оба — подающие надежды юноши, но тем не менее всего лишь юноши. А кто знает, долго ли они будут в горах в безопасности? Эйрик Кровавая Секира идет по всему Викину, опустошая те поселения, где его не сразу признают господином.
— То же самое могло быть и на юго-западе, если бы Эйрик потерпел поражение, — сухо заметил Блотольв.
— То же самое будет с нами на будущий год, если мы не сдадимся ему, — ответил Сигурд.
— Да пусть он только осмелится! — рявкнул Нарфи.
Вожди, словно сговорившись, расправили плечи. Великой и богатой страной был Траандло, обитель героев. В старину сюда прибыл с юга Хаддинг, чтобы сразить великана и завоевать дочь короля. Отсюда ушел на юг Бьярки, ставший правой рукой Хрольва Краки.
