Прощай. Весь ваш
князь Багратион.
30 июля».
Письма Ермолова к Багратиону
I
«(Получено 30 июля.)
Милостивый государь,
князь Петр Иванович.
Я читал бумагу военного министра к вашему сиятельству; все оправдание нашей нерешительности, медленности, предпринимаемых не у места мер есть намерение продолбить, как думает он, войну, дабы дать время составить новое ополчение; намерение наиболее к обстоятельствам приличествующее и спасительное; но я спрошу смело каждого: отняты ли способы у неприятеля между тем атаковать нас? Кажется, выгода его не терять время.
Я дрожу за последствие. А ваше сиятельство не должны молчать о том. Вы можете говорить и далее. Славнейшая, столькими делами приобретенная репутация, надежда, возложенная на доверие и любовь к вам войск, известность всей России, дают вам право, которых никто другой не имеет, все сие должно заставить говорить и быть услышанну.
Мы не знаем, что мы делаем, а, кажется, делаем не то, что надобно: дали неприятелю собрать свои силы, которые он по тому даже одному употребит в действие, что, содержа их вместе, нечем кормить, кроме что движениями нас запутает, и я боюсь, чтобы опять нас не бросили в разные стороны. Сдержите ваше слово, благодетель мой, не отставайте от нас, чтобы нас не разрезали. А нас не опасайтесь; мы со своим молодечеством и искусством не далеко уйдем от вас. Дай бог попасть на Духовщину, а вам не худо помышлять о Дорогобуже. К нам беспрестанно доходят слухи, что у неприятеля немалые силы в Поречье и что вчера, в 40 верстах оттуда, было очень много пехоты и артиллерии; в минуту привели камердинера одного дивизионного командира, в 6 верстах от Поречья пойманного, который говорит, что их там много и Мюрат там же. Что мы будем делать, обо всем вас, благодетель мой, уведомлю.
Ермолов».
(С оригинала.)
II
«Почтенный благодетель!
Я говорил министру о вашем желании, что армии, имеющей честь служить под вашими повелениями, угрожает несчастье, что вы хотите сдать команду; это ему очень не понравилось; подобное происшествие трудно было бы ему растолковать в свою пользу. Нельзя скрыть, что вы не оставили бы армии, если бы не было несогласия, но каждый должен вразумиться, что частные неудовольствия не должны иметь места в деле, которое требует усилий и стараний общих. Я заметил, что это даже его испугало, ибо впоследствии надо будет дать отчет России в своем поведении. Конечно, мы счастливы под кротким правлением Государя милосердного; но нынешние обстоятельства и состояние России, выходя из порядка обыкновенного, налагают на всех нас обязанность и соотношения необыкновенные. Не одному Государю надо будет дать отчет в действиях своих отечеству, но также людям, каковы вы, ваше сиятельство, и военный министр. Вам, как человеку боготворимому подчиненными, тому, на коего возложена надежда многих и всей России, я обязан говорить истину: да будет стыдно вам принимать частные неудовольствия к сердцу, когда стремления всех должны быть к пользе общей, что одно может спасти погибающее наше отечество. Пишите обо всем Государю; если мой голос не достигает до его престола, ваш не может быть не услышан».
III
«4 августа.
Ваше сиятельство!
Ничего не знает, даже и то, куда завтра идет, ждет известия о неприятеле от Платова, а тот не туда послал, куда надобно. Неприятель от нас так далеко, что дойти до него два марша. Один корпус отослал было назад, предполагая, что вы не успеете к Смоленску; насилу удержал, несколько часов работая, чтобы подвинуть вперед: как клад ее дается! Что скажет Платов? Обманул моего маршала: вот Поречье! Бога ради, чтобы только не перешли в Смоленске чрез Днепр. Можно что-нибудь успеть сделать здесь. Но два марша от неприятеля, пока дойдут, надобно держать его у Смоленска, а потом надобно и на драку время; дай Бог вам терпение! Батюшка князь Петр Иванович, чрез Днепр не пускайте, а быть может, здесь успеем.
А. Ермолов».
(С оригинала.)
IV
«Ваше сиятельство, милостивый государь!
Вчера поутру Рудня пуста; неприятель поспешно оставил и пошел на Любавины. Авангарда вашего передовые посты не знали. Вам незачем было идти сюда, но из Смоленска на Красное со всею армией, а мы, выступя сутки прежде, были бы в Рудне, и неприятель поспешил бы перейти к Добровке и Лядам: много разницы. Бог знает, что бы было. Мое мнение, что они для сокращения пути переправляются у устья реки Березины. Желал бы обмануться. Жаль, мы поздно узнали об их движении; много они выиграли пути. Мы готовы идти вперед. Готовы чистым сердцем, движением нашим дать вам помощь и всеми силами помогать вам. Ради Бога, мост у Катани. Я посылаю понтоны в Катань, надобны нам будут, мы в тыл можем перейти. Если вы отступите, смоленские гавань, вороты, можно дерзкому начальнику их удерживать, чрез мост в Смоленске можно пускать. Бродов отыскать трудно. Пушки переправят. Нужно выиграть время дня, мы будем действовать из Надвы и на Любовать. Много потеряно времени.
Ермолов».
(С оригинала.)
Письма Багратиона к Ермолову
I
«Получив вашу записку, сию минуту и спешу вам отвечать. О Смоленске поздно говорить, а теперь надобно знать, как твердо стать. Я никак не думаю, чтоб он сунулся всею армией на нас тотчас; им также нужно отдохнуть. Преследовать может какой ни на есть корпус их. Где вы теперь остановились, мне кажется, места открыты и верно с поля не подойдут. Но если сериозно, я тотчас ваш всем сердцем и душой. Я рад драться и единодушно. Но позвольте сказать, что вы изменяете мне, ибо в одну минуту двадцать перемен. Далее нам не должно идти, пусть люди отдохнут и надобно накормить. Берегите ваш правый фланг на Духовщину, чтобы туда не пробрались. Не теряйте ни минуты, собирайте ратников, они нам на разные услуги пригодятся, а строевых наших возьмем в строй. Пишите в Калугу, у Милорадовича много войска, надобно их присоединить сзади к нам. Пишите Растопчину, чтобы готовился. Я теперь стою здесь, хотел отойти за 8 верст, влево, дать вам здесь место. Но как вы там остановились, то и я уже здесь ближе стоять не могу, как теперь 12 верст от вас. Я сам буду у вас после обеда непременно. Ради Бога, не переменяйте поминутно, надобно какую-нибудь иметь систему. Я все той веры, что против вас места открытые, они не посмеют идти никак, чтобы себя обнаружить. Теперь дело Платова с боков их осмотреть и даже хвост, ибо из лесов как они выйдут, тогда и видно. Впрочем, надобно всем мужикам приказать, чтобы давали знать, где неприятель. Я послал графа Сен-При к вам и сам уже буду верно».
II
«Проси государя наступать, иначе я не слуга никак!
Вчера скакал 24 версты к Платову, думал застать стычку, но опоздал. Петр Давыдов
[51] лихо атаковал и славно отличился. Васильчиков генерал-адъютант – славно. Я волосы деру на себе, что не могу баталии дать, ибо окружают меня. Ради Бога Христа, наступайте! Как хочешь разбирай мою руку. Меня не воином сделали, а подьячим. Столько письма! Вчерашний день, бедный мой адъютант Муханов ранен пикою в бок почти смертельно.
