«Кабардинскому народу
Беспрестанные набеги внутри наших границ, разорение жителей и самые убийства, явно производимые кабардинским народом, вынудили меня употребить силу оружия войск и наказать их.
Сколько времени без пользы терпел и жалел я их и сколько я отвратил от них бедствий – это знает кабардинский народ. В 1818 году эфендии и владельцы лично дали мне обещание; но это обещание, как и прежние, много раз данные мне клятвы, не исполнены и, вместо исполнения обязанности подданных, разбои и убийства умножились. Я приказал войскам вступать в Кабарду и объявляю народу:
Владельцы, чувствующие себя невинными, могут с доверенностью обратиться ко мне; они сохранят свои права, сохранят власть над подвластными их и они признаны будут владельцами.
Владельцы же, которые не явятся к начальникам русских войск, быв прежде замечены в злодеяниях, изгонятся из Кабарды. Подвластным их объявляется свобода и независимость от них, после чего нет над ними власти, кроме власти милостивого государя императора, и награду их в самой Кабарде землями и выгодами. Убеждаю вас, народ кабардинский, не верить обольщениям владельцев ваших; они обманывают вас и в крайности первые же вас оставят. Не спасут их твердыни, где они думают укрепиться, и нет места, куда не проникли бы войска наши. Не защитят вас мошенники, не знающие ничего, кроме подлого воровства и разбоев. Я не мщу простому народу и наконец еще таки обещаю вам покой, счастье и свободу; после поздно будет просить о пощаде.
Генерал от инфантерии Ермолов.
Январь 1822 г., Тифлис».
Письмо Ермолова к графу Гурьеву
«Милостивый государь,
граф Дмитрий Александрович!
Желая избегать случаев, в которых объявления официальные не могут быть приятными, я имею согласие вашего сиятельства на переписку партикулярную и, сим пользуясь, прошу покорнейше взглянуть на сообщение, писанное ко мне от 3 марта. Ваше сиятельство изволите увидеть, что можно было избавить меня от заключающегося в конце вопроса. Вы, конечно, не сделали бы такового, если бы хотя минуту остановили внимание ваше на том, что провинцию Шекинскую присоединил я к управлению нашему, приняв на себя исполнение в пользу нашу дарованного хану трактата, ясно предоставляющего наследственное оным владение, тогда как провинция сия приносит более полумиллиона доходу, а сделанные мною издержки не составляют и десятой доли оного. Сверх того, они употреблены на предметы, делающие честь и достоинство правительству, ибо уплачены долги законные, да на содержание фамилии умершего владетеля.
Я не имел на сие высочайшего разрешения, что вам не может быть неизвестно, и мне, когда нужно было действовать, затруднительно ожидать оного, единственно для того, чтобы соблюсти установленный порядок, который, впрочем, на провинцию, вновь ко управлению присоединенную, до прочного основания в ней устройства распространиться не может. Передав уже раз сбор доходов в ведение Министерства финансов, я не входил ни в какое распоряжение оными; но за прежнее до того время и по законам, и по собственным правилам чести я ничем не обязан, кроме ясной отчетности, и таковая отдана правительству. Может быть, незнаком я вашему сиятельству со стороны бережливости, но в течение довольно продолжительной, а иногда и видной службы хорошо будучи замеченным, оскорбительны подобные вопросы, а если сделаны с намерением, то и нестерпимы. Вам, милостивый государь, в поступке моем, когда я ищу только приличия, угодно видеть присвоение излишней власти. Уверьтесь, ваше сиятельство, что я не кичусь воспользоваться ничтожностью.
С совершенным почтением имею честь быть вашего сиятельства покорный слуга
А. Ермолов.
17 июня 1822 г.
Лагерь в Кабарде».
Рескрипт
«Господину главноуправляющему в Грузии
Указами моими, в разное время данными, даровано прощение и возвращены имения князьям и дворянам грузинским, участвовавшим в бунте кахетинском.
Но как доныне не воспользовались еще таковым снисхождением дворяне Телавского уезда: Завор Тариенов и Элиоз Гулбатов, то, согласно представлению о том вашему, я повелеваю: распространяя и на них всемилостивейшее прощение, возвратить их имения.
Александр.
Петергоф. 22 июля 1822 года».
«Предписание Ермолова
Председателю Кавказской уголовной палаты Чекалову
Давно доходит до меня ропот несчастных, коих дела поступают на суждение уголовной палаты, и слух насчет вас не делает вам чести. Готов я верить, что, безопасны будучи от явных изобличений, вы слухов сих не устрашитесь; но глас общий, известные многим некоторые дела, поступки ваши окажутся правдоподобными, и могут быть следствия для вас невыгодны.
По обязанности звания моего и собственно для ограждения себя от справедливого упрека, что виновным снисхождением даю повод распространяться злоупотреблением, я убеждаю вас, милостивый государь, оставить занимаемое вами место, и оставить его без замедления; бесполезны в сем случае объяснения, и я письмо сие препровождая к вам чрез г. областного начальника, поручил ему дать мне знать, если по получении оного к первой почте не изволите представить просьбы об увольнении вас от должности; не скрою от вас, милостивый государь, что буду я просить государя императора об удалении вас и должен буду, с обыкновенным упованием моим на правосудие его, объявить побуждающие меня к тому причины.
23 апреля 1823 г.».
Рескрипты
Командиру Отдельного Кавказского корпуса господину генералу от инфантерии Ермолову
I
«Видя из донесения вашего от 30 минувшего июля, что вы благоразумными своими распоряжениями и сбережением остатков от прошлых годов сокращаете весьма значительную сумму из сметы на будущий 1824 год, по продовольствию войск вверенного вам корпуса, я принимаю сие новым доказательством отличного вашего усердия к службе и попечения о пользе государственной, за что изъявляю вам мою признательность, поручая объявить равномерно мое удовольствие и подчиненным вашим, кои трудятся и усердствуют по сбережениям в продовольствии.
Впрочем, пребываю к вам всегда благосклонным,
Александр.
В Черновицах. 26 сентября 1823 года».
II
«Алексей Петрович! С истинным удовольствием читал я донесение ваше из Дагестана от 25 января. Мне весьма приятно было видеть из оного счастливое во всех отношениях окончание предприятия вашего к восстановлению спокойствия, нарушенного в том краю мятежествующими горскими народами; но особенную мою благодарность заслуживают благоразумные меры кротости, принятые вами для достижения сей цели. Они совершенно соответствуют намерениям моим; почитая жителей Дагестана вместе и обитателями части Российской империи, я всегда с крайним сожалением принимал известия об употреблении силы оружия к обузданию их своеволия; тем более остаюсь довольным настоящим укрощением их, без всякого кровопролития в действие приведенным, за что, повторяя вам благодарность мою, пребываю навсегда к вам благосклонным,
