Когда инспектор вытащил меня из лаборатории, я заметил, как пара констеблей ведет дрожащих ученых.
— Передвигайте же ногами! — прорычал Вилсон. Он буквально волоком тянул меня к лодке. — Убирайтесь!
— Куда!
— Да куда угодно, пока это всё не уляжется. Ну же!
Я бросил взгляд через его плечо. Венаторы направлялись сюда. Еще немного, и начнутся вопросы. Спорить больше не имело смысла, поэтому я сел в одну из лодок и оттолкнулся от берега.
* * *
Настал канун Рождества. Я не религиозен, и никогда не участвовал во всех этих ритуалах: нарядить елку, принять гостей, получить подарок. Хм. Может и было что-то в далеком детстве, но стерлось из памяти со множеством одиноких ночей, когда не спишь из страха умереть от холода. А теперь в каждом окне сытого Асилума видны тени сосновых и еловых веток, похожих на лапы чудовищ. Они украшены сладостями, дорогими стеклянными игрушками и свечами. В эту ночь пожарным предстоит хорошо потрудиться. С десяток пожаров — это как норма. На острове Имперского Дворика после полуночи начнется огненное представление. Будут запущены фейерверки самых замысловатых цветов. Ради этого зрелища приехало много гостей из других городов.
Я смотрел на город, стоя возле часовой башни. Когда-то мы встретились здесь с Илайн, и с этого началась моя безумная история. Или же она завертелась позже, когда на том самом месте я назначил рандеву ловцу. Хотя, возможно, всё случилось намного раньше, в другом городе.
Цокот копыт донесся издалека. Сегодня на улице мало людей. Прихватил мороз, хозяйки пекут угощение, знатные дамы готовятся к балам, дети катаются на катке, а мужчины считают траты перед праздниками.
Из-за угла показалась повозка и направилась ко мне. Я внутренне напрягся. Этой встречи я ждал почти неделю, и вот теперь опасался, как бы все не сложилось плохо для меня.
— Садитесь! — сказал Вилсон, приоткрыв дверь кареты.
Я занял место напротив него, отряхнул снег с пальто. Пальто, которое дал мне Вудроу.
Инспектор смотрел в окно. Не думаю, что он соскучился по видам города. Скорее всего, что-то мешало ему смотреть на меня, и это было дурным знаком.
— В чем дело, Вилсон?
— Они не готовы дать вам помилование, — сказал он, не глядя в мою сторону.
— Дерьмо! — я позволил себе скверное слово, а мысли мои были еще куда более скверными.
Вилсон злился. Он рассчитывал взять Вудроу живым. Этого требовали его понятия о чести, законе, о том, чему он служил, в конце концов. Но Илайн разбила его планы вдребезги. Никто не стал ее судить за это. Кто-то из егерей, когда услышал о готовящейся операции, пустил слух, что речь идет о поимке Ртутной Крысы. Неудивительно, что Илайн сорвалась, когда поняла, кто во всем замешан. Ей было безразлично, кто он, чем зарабатывает на хлеб, но мысль о том, что она допустила близость с одним из самых опасных и безумных маньяков, была ей отвратительна. Насколько мне известно, в тот же день она потребовала у Вилсона увольнения, но он отказал, отправил девушку на отдых в провинцию.
Всё сложилось удачно для венаторов, хоть совесть Вилсона и была против этого. По официальной версии Вудроу был назван Ртутной Крысой, именно под этим именем он вошел в документы сыщиков. Так удобно оказалось списать на него все преступления безумного ученого. И в целом, они были не так уж далеки от истины, если копнуть глубже. Но никто не хотел углубляться в эту историю. Отчет был готов и предоставлен императрице. Мы же, простые смертные, обо всем узнали из газет. Стоун пропал, хотя, по сути, не так уж много людей смогло бы его опознать. Собственно, кроме меня, только ученые, которых заперли в темницу, и политики, о которых можно говорить в прошедшем времени. Но был еще один человек, и это могло доставить немало хлопот.
— И куда вы меня везете? — спросил я.
Он повернулся и бросил взгляд на мои манжеты.
— Вам не понадобится нож. Надеюсь.
Я не доставал оружия из рукава, но после его слов поместил рукоятку обратно в потайную петлю.
— Моего влияния не хватит, чтобы выторговать вам билет из Асилума. Мы едем к единственному человеку, который может это сделать.
— К императрице?
— Не смешите меня, Лоринг. Даже вам известно, что Ее Величество ничего не решает. То, что власть осталась у нее, а не передана наследнику, только доказывает, какие высокие ставки были сделаны на армию Стоуна. Теперь они всё переиграют, и кто знает, куда их заведут интриги в этот раз.
Мы пересекли мост и прибыли в район Лебединых Прудов. За окном тянулась знакомая улица, и когда повозка остановилась напротив одного из выдающихся особняков, я сперва не поверил, что Вилсон всерьез собирается это сделать. Но сыщик вышел из кареты, и мне пришлось последовать за ним.
— На что вы рассчитываете? — спросил я, поспевая за ним.
— На человеческую порочность, Лоринг. Последнее время только это качество неизменно в людях.
Мы поднялись по ступенькам, которые недавно чистили от снега, и Вилсон позвонил в колокольчик. Вскоре тяжелая дверь открылась, и на нас уставился дворецкий. Его выражение лица было зеркальным отражением лица хозяина: столько же неприязни и высокомерия.
— Сквайр Вилсон, сквайр Лоринг. У вас назначено? — поинтересовался он. У вышколенных слуг и впрямь идеальная память. Мы виделись однажды, а он смог обратиться ко мне по фамилии.
— Уверен, что да, — натянуто улыбнулся инспектор. — Передайте это хозяину.
Он вручил в руки дворецкому запечатанное послание. Слуга удивился, хоть и не подал виду.
— Обождите, будьте любезны.
Нас впустили в холл, и слуга удалился. Никто не принял нашу одежду и не побеспокоился создать нам общество. Мы стояли. Под ботинками появились темные лужи. Снег, налипший на подошву, понемногу таял.
— Следуйте за мной, господа, — объявил вернувшийся дворецкий.
Мы прошли вслед за ним в кабинет на первом этаже, и слуга тут же нас оставил.
За столом, сверкая глазами, как молниями, сидел разгневанный сквайр Энтони. Наверное, он полагал, что я давно гнию где-нибудь в канаве. Признаться, я тоже думал, что он получит по заслугам после своего неудавшегося переворота, но мне лишний раз напомнили, что в нашем мире все покупается и продается. И чем больше у тебя денег, тем больше ты купишь. Друзья, здоровье, справедливость, любовь — за всё дается звонкая монета. И только такие дураки, как я, еще порой совершают глупости не ради выгоды, а по наитию.
— Как ты посмел притащить ко мне этого вора? — прорычал Энтони, едва закрылась дверь. — И как сам решился прийти?! После всего этого шума, после того как позволил газетчикам узнать о лаборатории под дворцом?!
— Не тебе меня обвинять, — рявкнул Вилсон, и впервые я увидел, как осекся этот скандальный политикан. — То, что сделал ты, противоречит всем законам.
