— Не может быть. Хотите сказать, у нас уже есть непобедимые солдаты? Их кости из камня, а кожа из железа?
— Напрасно смеетесь, — он поднял на меня затуманенный взгляд. — Стоун провел ряд экспериментов, и чтобы убедиться, что все работает точно, он взял подопытного, чьему суждению смог бы полностью доверять. То есть себя. Увиденное вами в замке было уже не доктором Стоуном, а его детищем, мутантом, которого он создал.
В это было тяжело поверить, и все же сомневаться, требовать доказательств, выпытывать подробности вовсе не хотелось. Почему-то я совершенно точно знал, что история Вудроу правдива. И от этого становилось так гаденько, что где-то между лопаток начинало покалывать.
Я вспомнил Ртутную Крысу. Не этой ночью, когда едва унес от него ноги, а тогда, в замке. Это был огромный человек невиданной силы, комок мускулов, полузверь. Армия таких тварей и впрямь сделает нашу империю непобедимой. Моральную сторону вопроса можно не трогать. Кто я такой, чтобы твердить о совести?
— Напомните, чем это плохо? Патриа Магнум получит козырь.
— Так думают и члены «Прорыва», — усмехнулся Вудроу. — Первые эксперименты не были удачными. Одни подопытные умерли, другие утратили рассудок. Советник по безопасности порекомендовал императрице отказаться от экспериментов, пока эта наука не изучена. Но кто-то из верхушки решил сыграть на ситуации. Чтобы не рисковать, он использовал радикальный «Прорыв», убедив их, что армия монстров — то, что нужно стране. Воспитанные в духе противоречия всему, вплоть до здравого смысла, они легко поддались на это внушение. И вот уже собирают деньги для продолжения экспериментов. К тому моменту доктор Стоун достаточно помешался, чтобы забыть об осторожности. В то же время он мнил себя здоровым, как и большинство психически неуравновешенных людей. Он выкупил отдаленный замок и принялся за эксперименты с прежней силой. Жители провинции стали пропадать в лесу, и пошли слухи о страшном звере.
— И тогда наняли вас.
— Местные законники не так тщеславны, как столичные. Я узнал от них все подробности о замке и чудище, набрал команду из местных сорвиголов и… дальше вы знаете. На тот момент мне не было известно, с чем предстоит столкнуться.
— И все же, — я воспользовался паузой, чтобы подозвать местного паренька и попросить порцию сливовицы. От услышанного мне внезапно очень захотелось выпить. — Почему вы говорите, что замысел Стоуна плох?
— Я мог бы распинаться о том, что в дела Бога смертным лучше не соваться, — Вудроу прикрыл глаза, расслабляясь. — Но я не верю во всю эту чушь, понимаете? Зато знаю точно, что Стоун — сумасшедший. И сейчас особенно. Эти эксперименты довели его до потери человеческого облика. Представьте теперь сотни таких обезумевших мутантов! Кто вам сказал, что они ринутся на противника, а не на тех, кто остался за спиной? И что будет, когда секрет будет продан нашим врагам? Что начнется в мире?
— Войны ведутся столько, сколько существуют люди.
— Люди! Верно подмечено! И именно это сдерживает порой. Человеческие жертвы, кровь соотечественников. Но если речь будет идти о жизни этих тварей, размышления будут короткими. Война пойдет за войной, и в итоге нас уничтожат. Рано или поздно.
Я залпом выпил принесенный напиток. Угораздило же меня в такое вляпаться…
— Бедный, бедный крошка-вор, — Вудроу выдохнул дым в мою сторону и глухо рассмеялся, — ты веришь в случайности? Думаешь, это совпадение, что именно ты тогда влез в этот замок и украл книги с записями доктора? А потом вдруг понадобился венаторам. Ха!
— Дальнейший разговор бессмыслен, — я поднялся, поскольку его поведение стало меня беспокоить. Кальян разморил его, развязал язык, и при этом слова теряли ценность. — Ты не в себе.
— Я не пьян! — он резко сел и ухватил меня за руку. Сжал так крепко, что у меня свело запястье. Ловец дернул на себя, усаживая меня обратно на диван. — Не пьян, Лоринг. Просто я свободен от боли, с которой живу последние месяцы. Ты знаешь, что такое полный контроль? За каждым словом, жестом, осанкой, когда кожа рвется при любом неловком шаге, а рубашка к вечеру желтеет от сукровицы? Ты знаешь, как хочется выпотрошить того, кто случайно толкнет или неловко заденет? Что такое обнимать женщину и чувствовать, как из рубцов сочится кровь? Нет, тебе это незнакомо, неизвестно, что значит быть мною. Так не говори, что я не в себе, слышишь?!
Он пустил мою руку и немного отодвинулся.
— Если хочешь, чтобы я выполнил задание, постарайся ничего мне не сломать, — с нажимом сказал я, и перевернул левую руку ладонью вверх, давая ему возможность увидеть выступающий из-под рукава острый клинок небольшого ножа.
Вудроу серьезно кивнул:
— Я не хотел, чтобы ты ушел. Ничего более. И к слову… От огня пострадал не только я. Доктор Стоун был достаточно безумен до пожара, но после все усугубилось.
— Зачем он убивает тех, кто ему платил?
— Не знаю, — пожал плечами ловец. Он взял щипцами угли, постучал ими о металлический край чаши, избавляя от лишнего пепла, и вернул на место. Снова заурчала вода в колбе. — Могу только предполагать, что он тоже что-то ищет. Возможно, пытает их. Ртуть была одним из составляющих его экспериментов.
— Но если он ищет, скажем, книги, то почему никто не указал на доктора Шермана?
— А они у него? — оживился Вудроу. — Мой бог, Лоринг, почему вы молчали?! Когда вы соберетесь на вылазку?
Я уклонился от ответа. На самом деле мне было неизвестно, что решит Вилсон.
— Я хочу отправиться с вами, — заявил он, а увидев скепсис на моем лице, горячо добавил, — если вы правы, и у доктора находятся книги, вполне вероятно, что больница используется им как лаборатория для экспериментов. А тогда, поверьте, вы столкнетесь с таким, о чем не имеете представления. Лучше, чтобы у вас был толковый напарник.
— «Толковый» и «напарник» в моем случае несовместимые вещи. Я работаю один. На сей раз будет так же.
— Тогда вы погибнете, — нахмурился он.
— Буду считать это напутствием, — я всё же поднялся и ушел, оставив его наедине с кальяном и бархатными подушками.
* * *
Свет из кабинета инспектора лился в коридор через открытую дверь. Я мог бы прошмыгнуть незаметно, лечь спать в своей уютной безопасной камере. Наутро мне выдали бы задание, о котором я уже и так догадываюсь, и снова напомнили бы о возможном освобождении. Только после разговора с Вудроу у меня в душе укрепилось чувство, которое не давало покоя. Если Вилсон захочет соврать, я пойму это. Но что-то мне подсказывает, что он не станет.
— Вы задержались, — заметил инспектор, поднимая взгляд от журнала. Отложив ручку, он поставил на примус турку и достал мельницу для кофе. Открыл ящичек, всыпал зерна из шкатулки, принялся вращать ручку. Горький бодрящий запах наполнил кабинет.
Я положил на стол ключ. Этот был не таким изящным, как оригинал, оставшийся у доктора Шермана, и все же он отопрет тот же замок.
