— Только не связывайтесь с крокодилами… и даже с бегемотами, месье Макс, — посоветовал проводник.
— О, Кхами, задняя ножка бегемота, основательно зажаренная, — просто пальчики оближешь! Как животное добродушного нрава, — ну, прямо тебе водяная свинья! — разве не должен гиппопотам обладать вкусным мясом?..
— Насчет добродушного нрава, может быть, и верно, месье Макс, но, если вывести бегемота из себя, его ярость ужасна!
— Но нельзя же отрезать от него кусочек в несколько килограммов без того, чтобы немного его не позлить!
— В общем, если вы заметите малейшую опасность, немедленно возвращайтесь, — резюмировал Джон Корт. — Будьте осторожны!
— А вы будьте спокойны, Джон! Идем, Лланга!
— Иди, мой мальчик, — сказал Джон Корт, — и помни, что мы доверили тебе охрану Макса!
После такого напутствия можно было не сомневаться, что ничего плохого не произойдет, поскольку Лланга будет начеку каждую минуту.
Макс Губер взял карабин и проверил содержимое патронташа.
— Экономьте боеприпасы, месье Макс! — напомнил проводник.
— Непременно, Кхами! Но, ей-богу, стоит пожалеть, что природа не выдумала патронного дерева, как создала она хлебное или масляное в африканских лесах!.. А то бы мы срывали по пути патроны, как финики или фиги…
Высказав это бесспорно справедливое соображение, Макс Губер, а с ним и Лланга, двинулись по кромке берега у самой воды и через несколько минут скрылись из виду.
Джон Корт и Кхами занялись поисками дерева для плота. Чтобы сооружение не было совсем уж примитивным, следовало позаботиться о подборе материалов.
У проводника и его компаньона были только топорик и карманные ножи. Как с такими орудиями подступиться к лесным великанам или даже их меньшим собратьям?.. Кхами рассчитывал использовать упавшие стволы и ветви, связав их лианами, а сверху соорудить настил из травы и земли. Двенадцать футов в длину и восемь в ширину — такой плот выдержит трех мужчин и ребенка. Для приготовления пищи и ночевки они будут высаживаться на берег.
Время, ветер, удары молний подкашивают деревья, немало их валялось и на заболоченной местности, иные уже сильно подгнили. Но росло там еще довольно много пород, выделявших устойчивые против гниения смолистые вещества. Накануне Кхами уже подобрал в этих местах несколько обломков, пригодных для строительства плота. Он поделился своими соображениями с Джоном Кортом, и тот охотно вызвался его сопровождать.
Они бросили последний взгляд на речку, все казалось спокойным вокруг, ничего подозрительного не привлекло внимания ни на берегах, ни на болоте. И друзья отправились в путь. Не прошли они еще и сотни шагов, как наткнулись на груду плавающих стволов. Главная сложность заключалась в том, чтобы подтянуть их к берегу. Если ствол оказывался слишком тяжелым для двоих, его оставляли на месте до прихода охотников.
Джон Корт и Кхами полагали, что охота проходит успешно. Выстрел недавно прозвучал, и, зная мастерство француза, можно было не сомневаться, что он попал в цель. Безусловно, искусство стрелка в соединении с достаточным количеством боеприпасов обеспечит их необходимой едой на все четыреста километров пути до Убанги, а то еще и на более долгую дистанцию.
Кхами и Джон Корт спокойно отбирали лучшие бревна для плота, как вдруг их внимание привлекли крики, доносившиеся с той стороны, куда направились Макс Губер с Ллангой.
— Это голос Макса! — встревожился Джон Корт.
— Да, это он… — прислушался Кхами. — Но я еще различаю голосок Лланги…
Действительно, к мужскому голосу примешивался пронзительный мальчишеский дискант.
[124]
— Они в опасности! — воскликнул Джон Корт.
Не теряя времени, оба припустили к берегу и вскоре, преодолев заболоченный участок, достигли небольшого возвышения, под которым скрывался их грот. С этого места, всматриваясь в нижнее течение реки, они увидели Макса Губера и маленького туземца, стоящих на берегу. Никаких животных поблизости, никого чужого. Впрочем, жесты Макса Губера и Лланги говорили только об одном — они приглашали приблизиться к ним, но вовсе не поднимали тревогу.
Спустившись с холмика, Кхами и Джон Корт быстро пробежали отделявшие их от друзей триста — четыреста метров. Не успели они отдышаться, как француз с торжеством крикнул:
— Вам не нужно строить плот, Кхами!
— Это почему же? — удивился проводник.
— А вот уже есть готовый… правда, в плохом состоянии, но если его подлатать… Материал еще вполне пригодный!
Они подошли к маленькой бухточке, где находилось нечто вроде платформы из брусьев и досок, которая удерживалась полусгнившей веревкой, намотанной на колышек на берегу.
— Настоящий плот! — Джон Корт не скрывал бурной радости.
— Да это и в самом деле плот! — подтвердил проводник.
Трудно было представить какое-то иное предназначение этих брусьев и досок.
"Неужели туземцы спускались по реке до этого места?.." — ломал себе голову Кхами.
Словно откликаясь на его мысли, Джон Корт размышлял вслух:
Туземцы это или белые путешественники, мы не знаем… Однако если большой лес Убанги кто-нибудь посещал, то об этом знали бы в Конго или в Камеруне…
— Это не важно, — заявил Макс Губер. — Самый главный вопрос — можем ли мы использовать плот или то, что от него осталось?..
— Ну, конечно, можем!
Проводник направился было к реке, когда его вдруг остановил крик Лланги.
Отошедший недалеко вниз по течению мальчик возвращался бегом, размахивая каким-то предметом, зажатым в руке.
Мгновение спустя он вручил Джону Корту свою находку. Это был железный висячий замок, весь изъеденный ржавчиной. Ключ потерялся, да и механизм вряд ли сохранился в исправности.
— Теперь ясно, что мы имеем дело не с кочевыми племенами, конголезскими или другими, ведь им неведомы тайны современного слесарного дела, — сделал вывод Макс Губер. — Это могут быть только белые, которые доплыли до излучины на плоту…
— И которые, уйдя отсюда, никогда уже не вернутся, — добавил Джон Корт.
Он логично оценил ситуацию. Степень окисления замка и обветшания плота указывали на то, что уже несколько лет миновало с той поры, когда первый был потерян, а второй покинут на берегу реки. Два непреложных вывода следовали из этого бесспорного факта. И когда Джон Корт изложил их, Макс Губер и Кхами согласились с ним.
Первое. Исследователи или путешественники нетуземного происхождения достигли этой поляны, сев на плот либо перед опушкой Великого леса, либо миновав ее.
Второе. Эти исследователи или путешественники по тем или иным причинам оставили плот, чтобы заняться изучением лесного массива, расположенного на правом берегу реки.
