Я не пытаюсь утверждать, что все, что нам приходится делать, может быть увлекательным или что люди, занятые неквалифицированным трудом, сами виноваты в том, что им скучно. Задачи и правда бывают более и менее интересными. Я сейчас говорю о том, что в случае применения поощрений эффективность любых попыток сделать нудную работу более увлекательной может серьезно снижаться. Внешняя мотивация отрицательно влияет на интерес не только к задаче, но и к найденным нами способам сделать ее чуть более живой.
Между прочим, крайне важно различать те задачи, которые скучны по своей сути, и те, которые неинтересны лишь конкретному человеку. Даже если он положительно реагирует на поощрение, хотя задача кажется лично ему скучной
[280], не стоит использовать искусственную мотивацию, чтобы заинтересовать его деятельностью, которая другим кажется интересной и сама по себе
[281]. Было бы гораздо разумнее разобраться, почему человеку скучно. (Возможно, задача слишком проста или сложна, и тогда достаточно изменить уровень сложности, а не предлагать «пряник».) Применение в этой ситуации поощрений также серьезно снижает вероятность того, что когда-нибудь человек сможет заинтересоваться этой деятельностью.
Выдвигаются предположения, что внешняя мотивация может стимулировать интерес, а значит, и способствовать обучению человека, которому изначально деятельность казалась неинтересной, хотя применение поощрений к людям с высокой мотивацией не гарантирует подобных результатов. Возможно, это и так, но если, как мы подозреваем, поощрения приводят к изменению поведения во время выполнения задачи, они оказываются неэффективным способом «мотивации» даже тех детей, которых задача с самого начала не привлекала. Если, предлагая поощрения, мы получаем… более поверхностное отношение человека к делу, то не стоит их использовать даже ради того, чтобы незаинтересованные дети чему-то «научились»
[282].
Посмотрим на это с другой стороны: кто-то вынужден заниматься неинтересной работой, но может при этом хотя бы в небольшой степени ощущать, что действует по собственной воле
[283]. Этому человеку будет крайне вредно осознать, что его поведение контролируется, а ведь именно так и происходит при использовании поощрений.
2. На практике предположение, что мы можем искусно превратить скучные дела в более увлекательные за счет применения (только в этих случаях) внешней мотивации, попросту наивно. Во-первых, когда мы обучаем группу людей или управляем ею, довольно сложно применять поощрения на индивидуальной основе, то есть только к тем, кому становится скучно («Билл получает бонус за то, что закончил отчет, ведь его внутренняя мотивация почти на нуле. А ты, Хиллари, и так не скучала, поэтому тебе никакого бонуса»)
[284].
Во-вторых, даже если интересы у всех окажутся схожими, отдельные темы могут все же кому-то казаться более интересными. Возьмем для примера уроки математики в начальной школе. Зазубривать таблицу умножения – дело не особенно веселое, а вот изучать математические концепции интереснее, особенно когда талантливый учитель превращает это в игру. И что же, использовать «пряник» в виде хорошей отметки в первом случае, но перестать ставить оценки во втором, чтобы не спугнуть внутреннюю мотивацию? Проблема только усугубляется, когда в рамках одной задачи, например, когда нужно составить отчет, объединяются и скучные, и увлекательные элементы.
Таким образом, даже если допустить, что можно предлагать поощрения, когда внутренняя мотивация невысока, мы все же будем предлагать их и тем, кто в этом и так не нуждается, а также и за ту деятельность, которая мотивирует сама по себе. В результате наверняка получим снижение интереса. И не стоит заставлять людей завершать скучную работу быстрее (обещая им за это награду), если в процессе потенциально интересные задачи тоже становятся для них скучными.
3. Применение поощрений позволяет нам вообще не думать, почему мы поручаем людям те задачи, которые не вызывают у них интереса. Хочу подчеркнуть, что, разумеется, для того чтобы общество или даже отдельная семья могли эффективно существовать, кто-то должен брать на себя и откровенно неинтересную работу. В определенные моменты нам также важно, чтобы дети освоили нечто, что не вызывает у них пока большого интереса. Но одно дело – признавать такую необходимость в принципе, и совсем другое – считать, что всякая работа, которую поручают человеку, априори должна выполняться именно в нынешнем скучном виде, или что ученики должны заполнять пропуски в тексте или заучивать стихи наизусть просто потому, что мы сами мучились с этим в школьные годы.
Важно спросить себя: от каких задач мы никак не можем отказаться, хоть они и скучны? И почему? А мы вместо этого убеждаем себя, что кому-то нужно весь день стоять у конвейера и резать куриные тушки, и не задумываемся над тем, как это влияет на здоровье и психику этих людей. Мы не подвергаем сомнению тот факт, что детям необходимо учить наизусть названия столиц государств, хотя они могут запросто найти эту информацию в любой момент. Как и любой другой инструмент, стимулирующий выполнение работы, поощрения дают ответ на вопрос «как», хотя на самом-то деле нужно спрашивать «для чего». «Если задача кажется неинтересной, предложи поощрение» – этот лозунг помогает сохранить существующее положение дел и позволяет нам, в качестве учителей, руководителей, граждан демократических государств, продолжать верить, что это и есть единственный возможный путь.
