В действительности это упражнение на умение посмотреть на ситуацию глазами другого человека, разве что этот другой и есть вы сами, но только в детстве. Как только мы научимся делать это, нам сразу станет проще ставить себя на место детей, неважно, воспитываем мы их в данный момент или учим. Суть в том, чтобы регулярно напоминать себе, что наши реакции на их поведение могут затрагивать их куда глубже, чем мы думаем, что наши сегодняшние неосторожные попытки проявить власть завтра грузом горьких воспоминаний лягут им на сердце.
Задумайтесь, каковы долгосрочные последствия наказаний. Скиннер утверждал, что когда мы кого-либо наказываем, то только учим провинившегося, что так делать нельзя, но не даем ему достаточно четких указаний, как вместо этого ему следовало бы поступить
[608],
[609]. Однако эта критика – всего лишь верхушка айсберга. Наказание не способно научить ребенка, как нельзя поступать, а еще меньше, почему этого делать не следует: чему в действительности учит наказание, так это только желанию избежать его. Упор делается на последствия (для субъекта действия), а не на самом действии. Вот мы говорим: «Не дай бог я еще раз застукаю тебя за этим!» – на что ребенок про себя отвечает: «Ладно, в следующий раз не застукаешь».
И все же наказания преподают детям кое-какие серьезные уроки. Возьмем случаи, когда в дисциплинарных целях к детям применяется насилие. Что бы мы ни старались внушить ребенку порками или шлепками, эти действия, по сути, транслируют ему четкое послание: «Насилие – это приемлемый способ выражать свой гнев» или «Если у тебя достаточно власти, ты можешь безнаказанно причинять боль другому». Десятилетиями исследователи систематически обнаруживают, что дети, подвергавшиеся физическим наказаниям, вели себя более агрессивно, чем их сверстники, а достигнув взрослого возраста, чаще применяли насилие в отношении собственных детей. Эти эффекты не ограничиваются одними только жертвами того, что на языке закона называется жестоким обращением: даже «приемлемые» уровни физического наказания способны запустить непрерывную передачу агрессии и горя из поколения в поколение
[610].
И некоторые родители до такой степени привержены физическим наказаниям, что упорно прибегают к ним и в случаях, когда их ребенок кого-нибудь ударил или ушиб. Кому не доводилось наблюдать такого рода сцены в публичных местах: «У нас не принято [шлеп!] ударять [шлеп!] других людей [шлеп!]!» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком [] ударять [шлеп!] других людей [шлеп!]!» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком[1005]других людей [шлеп!]!» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком[1006]» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком[!]ударять [шлеп!] других людей [шлеп!]!» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком [] других людей [шлеп!]!» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком[!]других людей [шлеп!]!» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком []!» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком[!]» В одном из опросов большинство родителей (41 %) назвали физические наказания предпочтительным способом обращения с агрессивно настроенным ребенком
[611], очевидно, будучи уверенными, что порка – наилучший способ убедить ребенка, что бить других нехорошо. И это было бы смешно, если бы не было так трагично.
Но не только физические наказания зарекомендовали себя как способ, который не имеет долгосрочного эффекта, а лишь делает детей еще агрессивнее и влечет за собой другие нежелательные последствия. Все наказания, под которыми я подразумеваю любое применение власти для того, чтобы сделать ребенку что-то неприятное с целью изменить его поведение, учат детей тому, что если вы больше и сильнее другого, то можете использовать это преимущество, чтобы принудить этого другого делать то, что хочется вам.
Наказания порождают сопротивление и злость, которые ребенок может выместить на ком-то еще, например на сверстниках. Это приводит к тому, что дети думают, что они, наверное, плохие, раз кто-то все время так нехорошо поступает с ними. А это отравляет отношения между детьми и взрослыми: родитель или учитель, практикующий наказания, в глазах ребенка превращается в злобного ревнителя правил, экзекутора, от которого только и жди, что всяких неприятностей – короче говоря, в того, от кого лучше держаться подальше. В той же мере, в какой помощь детям в выработке достойных качеств зависит от наличия доверительных отношений с ними, наказания уменьшают шансы на успех этого предприятия. Как однажды заметил Томас Гордон
[612]: «Чем больше применяешь власть в стараниях контролировать людей, тем меньше реального влияния сможешь оказать на их жизнь»
[613].
