Но иногда поощрения используют в надежде подкрепить и усилить качества, несомненно, более высокого порядка, например великодушие и заботу о ближнем. В ряде школ северной части штата Нью-Йорк проявления таких качеств стараются поощрять тем, что вывешивают в холлах фотографии отзывчивых и всегда готовых прийти на помощь учеников, или дают им в знак поощрения купоны на бесплатное получение школьной атрибутики
[638], ну а награды Good Citizenship – за выполнение гражданского долга – в США вручаются повсеместно.
К сожалению, поощрения не полезнее наказаний, даже когда они применяются, чтобы подкрепить разумное, доброе, вечное в душе ребенка, а не просто его послушание. Выше я уже утверждал, что никакие методы, основанные на контроле, никакие уловки, позволяющие манипулировать поведением, не помогут ребенку вырасти хорошим человеком. Теперь же хочу особо подчеркнуть одну очень огорчительную и неудобную истину, высказанную в предыдущих главах: положительные стимулы подпадают под это определение столь же безусловно и несомненно, как и отрицательные.
Многие учителя и родители желали бы, чтобы дети заботились о благополучии ближних, отзывались на чужую беду и старались помочь преодолеть ее. Но опыт показывает, что любой, кого вознаграждают за великодушные поступки, не слишком склонен считать себя человеком заботливым и бескорыстным и видит причины своего достойного поведения в причитающихся за него наградах. «Внешние стимулы, разрушая восприятие субъектом самого себя как альтруиста, могут ослабить внутреннюю мотивацию помогать другим людям», – к такому выводу пришла группа ученых на основе нескольких исследований. «Получается, что доброту души купить невозможно»
[639]. Из скиннеровских тактик ребенок выносит тот урок, что быть хорошим человеком нужно, чтобы получать за это награды. Отсюда следует, что, когда поощрения прекращаются, может прекратиться и заботливое поведение:
у детей, поверивших, что их просоциальное поведение
[640] отражает их собственные внутренние ценности или наклонности, есть внутренние установки, способные побуждать их к такому поведению в любых обстоятельствах и без всякого давления извне. В отличие от них дети, рассматривающие свое просоциальное поведение как подчинение внешней силе (авторитету взрослого), проявляют его, только когда уверены, что в данный момент внешнее давление действует
[641].
Они могут, например, поступать, как велит шутливо переиначенный Томом Лерером
[642] девиз бойскаутов: «Остерегайся делать добрые дела, когда никто не смотрит на тебя».
И действительно, доступные нам научные изыскания указывают, что дети, чьи родители искренне верят в силу поощрений как мотивации, менее отзывчивы и великодушны, чем их сверстники. Как показало одно исследование, учащиеся начальной школы, чьи матери используют материальное вознаграждение, были менее склонны, чем их одноклассники, заботиться дома о родных, а в условиях лабораторного эксперимента – оказывать содействие ученым
[643]. Еще одно исследование установило, что четырехлетние дети, которых часто хвалили за бескорыстные поступки, со временем меньше хотели делать что-либо подобное по сравнению с детьми, не получавшими за добрые дела вербального подкрепления
[644].
Проблема, как мы убедились, не в самом предмете, даруемом ребенку в качестве награды. Не вижу ничего дурного в том, чтобы взять ребенка в пиццерию полакомиться пиццей или устроить вечеринку для всех его одноклассников. Но есть нечто дурное в том, чтобы предлагать такого рода вещи в обмен на поведение определенного сорта: «Сделай вот так – и получишь вот это». Проблема возникает по причинам, описанным в главе 4 и главе 5, и я хотел бы в последний раз вернуться к ним, на этот раз сосредоточившись на них применительно к поступкам и внутренним ценностям детей
[645].
Во-первых, поощрения – это наказания. Предлагать награду за требуемое поведение означает контролировать и управлять ничуть не меньше, чем когда вы грозите санкциями за непослушание (или плохое поведение). Такой контроль не помогает детям поступать ответственно. Как написала Камий, «награды ни на йоту не добавляют больше чувства автономии, чем наказания… [Поведением ребенка, мотивируемого поощрениями] руководит кто-то извне, точно так же как и поведением ребенка, который “послушен”, только чтобы избежать наказания»
[646]. Мало того, поскольку награды можно лишиться, если ты окажешься не способен следовать предписанной линии поведения, все выглядит как повод для возможного наказания. Большинство приведенных в этой главе аргументов и доказательств, говорящих о вреде наказаний, в такой же мере справедливы и по отношению к поощрениям.
Во-вторых, награды вызывают разлад в отношениях. Они показывают, какая глубокая пропасть разделяет родителя и ребенка, которые теперь выступают в ролях воздающего и вознагражденного. Дети, которые стараются угодить нам и выполняют наши требования, чтобы получить что-то, чем мы соблазнили их, как пряником, будут реже обращаться к нам за помощью, когда нужно что-нибудь хорошенько обдумать или предпринять что-то такое, что может угрожать их шансам заработать обещанную нами награду. Существует огромная разница между тем, чтобы выстраивать с ребенком доброе союзничество, основанное на искренности и доверии, и тем, чтобы предлагать ему награды с целью добиться от него желаемого поведения. Первое закладывает основы для содействия детям в достижении благородных целей, о которых говорилось выше. Второе только уменьшает вероятность их достижения.
