Она видит меня насквозь. Большинство людей я легко обведу вокруг пальца, но не Милдред.
– На самом деле, – призналась я, – мне бы не помешало заглянуть в газетные архивы.
– Британская библиотека в Колиндейле. – Она взглянула на часы. – Шляпы, пальто, побежали!
Через несколько минут мы уже спускались по бесконечной лестнице в метро на Гудж-стрит, откуда поезд доставит нас в Колиндейл.
– Газетный отдел, – сказала Милдред, протягивая карточку администратору. Скучающий мужчина не удостоил меня и взглядом, ткнув костлявым пальцем в сторону, хотя всем, кроме него, было очевидно, что Милдред знает дорогу.
Милдред заполнила нужные бланки, и мы уселись в ожидании, пока нам принесут газеты.
– Я помню, когда умер Инчболд, – сказала она. – Но мы начнем с последнего выпуска «Кто есть кто» и пойдем назад. Полагаю, Луиза Конгрив вряд ли попала в столь августейшую компанию, так что в этом случае придется поработать ногами.
– Оливер Инчболд был членом «Гнезда»? – спросила я, в ужасе от собственной смелости.
Милдред откинула голову и расхохоталась – не так громко, как в чайной, поскольку мы все-таки находимся в священном месте – библиотеке.
– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась она.
– Потому что ты помнишь, когда он умер.
– Флавия! Ты же не имеешь в виду…
– Я просто подумала, – ответила я.
– Отвратительная мысль, надо сказать. Но пять баллов за внимательность. Но нет, ничего такого романтического. Кажется, я читала об этом в «Телеграф». Поскольку я читаю «Телеграф» только в поезде, а в поездах я езжу редко, я сразу же вспомнила, когда и даже где это было.
– Да? – завороженно спросила я. – Должно быть, ты была совсем юная. Оливер Инчболд умер много лет назад.
– Я была достаточно взрослой, – ответила она, и по тону я поняла, что это направление разговора зашло в тупик.
– Инчболд был шпионом? – поинтересовалась я.
– Я не в курсе, – сказала она. – Но мысль любопытная. Его до смерти заклевали чайки – в этом есть что-то от МИ5, не так ли?
– Мне тоже так показалось, – признала я.
– Нет, насколько мне известно, он был обычным английским литератором – садоводство, гольф…
«…девушки», – хотела добавить я, памятуя о тетушке Лу, но сдержалась.
– …и гренадин, – договорила она.
Я знала, что гренадин – это химическое производное из гранатового сока, часто использующееся для того, чтобы перебить запах джина. Наша соседка миссис Фостер частенько его употребляла, ее редко видели без стакана с этим напитком в руках. Однажды на теннисном корте я попыталась вовлечь ее в разговор о завораживающих камуфлирующих свойствах граната и о содержащихся в нем кислотах – капроновой, стеариновой, олеиновой и линоленовой, не говоря уже о большом количестве калия, но она оказалась слишком рассеянной.
В этот момент библиотекарша принесла заказанные Милдред газеты и пухлый почтовый справочник Лондона за 1948 год, который она плюхнула передо мной.
– Конгрив, – сказала Милдред. – Полагаю, ты найдешь ее на букву К.
Я нахально показала ей язык и открыла книгу, вознеся молитву святому Иерониму, покровителю библиотек и библиотекарей
[13]. Как часто бывает с зачитанными книгами, словарь открылся именно на той странице, которая мне была нужна.
– Нашла! – объявила я. – Конгрив Луиза, Крэнвелл-Гарденс, 47, Кенсингтон, индекс СВ7. Она – единственный Конгрив во всей книге. Телефон Вестерн-1778. Интересно, что, если мы позвоним по этому номеру?
– Я крайне удивлюсь, если она снимет трубку, – отозвалась Милдред, – учитывая, что она умерла.
– Но мы можем связаться с ее родственниками.
– Ты уже связалась с ее родственницей. Карлой Шеррингтон-Кэмерон. Или ты запамятовала?
– Да, но мы могли бы узнать еще одну точку зрения на отношения мисс Конгрив и Оливера Инчболда.
– Верно, – согласилась она. – При условии, что они захотели бы говорить на такую тему с незнакомкой.
– Можно попытаться, – предложила я. – Мы ничего не потеряем, если не считать стоимости звонка.
– Значит, ты уже планировала сделать это из ближайшего автомата. Я вижу тебя насквозь, Флавия де Люс.
Несколько минут царило молчание, пока она листала сшитые газеты, быстро сканируя каждую страницу, перед тем как перейти к следующей. Я обратила внимание, что она не облизывала пальцы, перед тем как перелистнуть страницу, – признак профессионализма.
«Люди, которые облизывают пальцы, перелистывая страницы, так же ужасны, как те, кто сморкается в скатерть», – однажды заметила Даффи, и я бросила эту привычку.
– Вот оно! – внезапно сказала Милдред. – Я помню эту фотографию.
На зернистом черно-белом снимке бойскаут указывает на пару сапог-веллингтонов, лежащих на земле в разные стороны, словно стрелки часов, указывающие на без двадцати пять.
«От него остались только кости», – рассказывает бойскаут Джеймс Марлоу из Уик-Сент-Лоуренса, совершивший это ужасное открытие во время полевых занятий по изучению птиц. Марлоу, мальчик четырнадцати лет, отличающийся поразительной инициативностью, рано утром во вторник в одиночестве отправился на необитаемый остров.
«Время от времени на этом острове находят человеческие останки, – рассказал нашему журналисту инспектор Кэвендиш из полицейского отделения в Сомерсет в Уэстон-супер-Мэре, – но обычно они довольно древние и не носят веллингтоны».
«Я думаю, это чайки, – сказал бойскаут Марлоу. – В сезон гнездования они бывают очень агрессивными. Жрут все подряд. – И он добавил: – Кроме того, на этом острове водится черная ворона Corvus c. corone, и я думаю, что они могли подчистить остатки».
Расследование продолжается.
– Гм-м-м, – протянула я. – Интересно, как бойскаут Марлоу определил, что это мужчина?
– Хороший вопрос, – согласилась Милдред. – Можем спросить у него.
Я сразу поняла, что это не просто предложение. Это приказ.
– Вряд ли в Уик-Сент-Лоуренсе много Марлоу, – заметила я и скосила глаза на торопливо листаемые страницы.
– Ага, вот оно, – сказала Милдред. – Пять дней спустя. «Предполагается, что обнаруженные кости принадлежат любимому писателю. Тело со Стип-Холма опознано».
